Дженни Вильерс - Джон Бойнтон Пристли

— Скажите им: то, что случилось со мной, не так уж важно, — проговорила она, — и с любым другим тоже, пока пламя остается чистым. Вы-то это знаете.

— Как я могу знать?

— Вы поняли это однажды. Скажите им.

— Слишком поздно, они уже ушли, — сказал он. — И все это было давным-давно. — Едва он успел произнести эти слова, как с ужасом увидел, что сумрак подкрадывается теперь к самой Дженни.

— Нет, не давным-давно. — Ее голос слабел и остывал с каждым словом. — И теперь тоже, если очень захотеть.

— Ты видишь меня на этот раз?

— Да, — донесся шепот, — вижу.

— Потому что мы оба призраки.

— Нет, не в том дело. Зачем вы притворяетесь, что не понимаете?

— Почему я должен понимать? — спросил он тихо. — И почему ты сказала, что однажды я понял?

Он все еще видел ее лицо, хоть оно и было покрыто тенью, но еле уловил чуть слышный ответ:

— Потому что… мы говорили с вами. Вы разве не помните?

Он сделал шаг вперед, еще один, но она ничуть не приблизилась.

— И не старайтесь найти меня… пока что.

Он с мучительной болью крикнул вслед исчезающему призраку:

— Дженни! Дженни Вильерс!

Ее голос донесся откуда-то из безмерной дали:

— Нет… еще нет… еще нет…

В последний раз он увидел мерцание ее лица, едва заметное, словно светлячок осветил маску слоновой кости; и затем — тьма. Но он крикнул в эту тьму:

— Дженни, дай мне увидеть тебя еще раз, еще только раз, и тогда я буду знать! Только раз, Дженни!

Она стояла там, как в самом начале, в лучистом золоте своего зачарованного мая, и ему показалось, что губы ее шевельнулись, чтобы произнести его имя. Он простер руки и бросился вперед, и имя ее вырвалось у него из груди громким ликующим криком; но тотчас сияющий образ размыло, и Чиверел с треском ударился в мертвое холодное стекло.

— Стеклянная Дверь! — воскликнул он. — Только Стеклянная Дверь!

…Горели огни, слишком много огней; и все они раздражающе быстро мигали, то тускнея, то разгораясь. Тут всегда было множество спокойных, устойчивых огней. Куда они вдруг пропали? Черт знает что такое! Он хотел было спросить, но не смог, и тут ему показалось, что все это очень смешно. И страшно захотелось хихикнуть. Рядом с собой он увидел две огромные человеческие фигуры; лица их напоминали мотающиеся на ветру розовые воздушные шары, хотя в действительности они стояли, склонившись над ним.

Одна из фигур произнесла:

— Ничего, мистер Чиверел. Доктор здесь, — и тут же превратилась в славного коротышку Отли. Но надо было подумать о чем-то более важном, нежели Отли. Ах да, конечно!

— Стеклянная Дверь, — сказал он, обращаясь к ним. — Стеклянная Дверь.

— Что он говорит? — Это был доктор. Да, доктор Кейв.

— «Стеклянная Дверь», — сказал Отли. — Это название его пьесы.

— А, да. Мысленно он возвращается к ней, — сказал доктор Кейв. — Так и бывает с людьми этого типа. Вот почему с ними всегда рискованно иметь дело.

Они не поняли самого главного о Стеклянной Двери. А что самое главное? Он старался вспомнить, но не мог.

— Ну, мистер Чиверел, теперь вам лучше? — Доктор говорил громким, профессионально-бодрым голосом.

— Да, спасибо, — ответил Чиверел медленно и осторожно. — Мне очень жаль. — Он попытался сесть. — Но я чувствовал себя хорошо… а потом, когда шагнул к ней, она исчезла…

Он заметил взгляд, который Отли бросил на доктора Кейва, затем увидел, как доктор покачал головой. Теперь оба они обрели обычные, разумные размеры, и хотя он все еще чувствовал, что Зеленая Комната освещена слишком ярко, в ней больше не было ничего странного.

— Это то самое зеркало? — спросил он.

— Там мы вас нашли, — сказал Отли. — Я услышал, как вы что-то кричали насчет стеклянной двери.

— Что ж, зеркало — это нечто вроде стеклянной двери, разве не так? — сказал Чиверел. Но он знал теперь, что говорить с ними бессмысленно.

— У вас было полное затемнение сознания, мистер Чиверел, — сказал ему доктор Кейв. — Что, если мы снова посадим вас в это удобное кресло? Вы сейчас можете двигаться?

Он кивнул и с некоторой их помощью снова оказался в глубоком кресле. Он улыбнулся им.

— Я не стану объяснять. Вы мне все равно не поверите. Но я очень сожалею, что причинил вам сколько беспокойства.

— Не думайте об этом, — сказал доктор Кейв. — К счастью, мистер Отли зашел проведать вас с полчаса назад, и ему показалось, что у вас вид какой-то странный; вот он и позвонил мне, что с его стороны было весьма разумно.

— Очень вам признателен, — сказал он Отли.

— Не за что, мистер Чиверел. Но я, с вашего разрешения, пойду к себе. Вы можете позвонить мне по внутреннему телефону — он здесь, на столе, — если я вам понадоблюсь.

Когда Отли ушел, доктор Кейв закурил сигарету, плюхнулся на стул, который был для него маловат, и принялся весело рассматривать Чиверела.

— Я сделал вам укол корамина. Пульс у вас был ужасный. Я мог бы сделать это раньше, но у людей вашего типа всякое бывает с головой. Нет смысла заставлять вас отдыхать, если вы не готовы к отдыху, это только усилит раздражение, и вам станет еще хуже. А на корамине вы продержитесь несколько часов, если вам срочно требуется что-то сделать; но уж потом придется либо как следует отдохнуть, либо искать себе другого доктора.

Слушая доктора, Чиверел обнаружил две вещи. Он был здоров — здоров как никогда — и чувствовал огромный прилив энергии и энтузиазма. Он вспомнил о множестве важных дел, которые нужно было сделать как можно скорее. Поэтому он сказал:

— Благодарю вас, доктор. Я выполню все, что вы говорите. Но кое-что мне хотелось бы сделать немедленно. Без этого я не смогу отдыхать.

— Так я и думал. — Доктор Кейв протянул руку и, взяв со стола флакончик с таблетками, задумчиво взглянул на него. Потом он перевел взгляд на Чиверела.

— Вы приняли две?

Чиверел нахмурился.

— Да, согласно вашему предписанию!

— Вы уверены, что приняли только две?

— Хм… да! Точно помню: я принял две таблетки и запил их водой. Хотя постойте. — Он задумался. — Нет, я принял четыре. Не нарочно. Вторые две я принял потому, что забыл о первых. Прошу прощения.

— Передо мной не надо извиняться, — сказал доктор Кейв с усмешкой на широком красном лице. — Извинитесь перед собой. Вы сами накликали беду. Случилось, по-видимому, вот что: вы задали себе такую нагрузку, что сердце не смогло ее выдержать. — Он снова усмехнулся. — Скажите, как себя чувствуешь в двух шагах от смерти?