Игра в метаморфозы - Бернар Миньер

– Может, он не уверен в себе, – предположил капитан. – Или у него непорядок с эрекцией.

Один из присутствующих насмешливо осклабился.

– Это нападение на сексуальной почве, – проворчала сержант, испепелив насмешника взглядом.

– Да, да, конечно… Извини.

– В следующий раз он пойдет дальше, – не унималась она. – Вызов и риск его возбуждают. Думаю, мы просто не знаем, на что он способен.

– Зато ты, очевидно, знаешь? – резко оборвал ее тот же насмешник. – И давно у тебя диплом психолога, Роза?

Зрачки Розы почернели, когда она повернулась к толстому увальню.

– Я женщина, потому и знаю. Капитан, я считаю, что нам необходимо сделать сообщение или, по крайней мере, разослать предупреждения по факультетам. Надо предупредить студентов этого города, что по улицам бродит маньяк.

Офицер на миг застыл и уставился на нее, словно принюхиваясь к неприятному запаху.

– Даже не думай. Если разошлем, в городе начнется психоз и дело дойдет до прессы! Не говоря уже о реакции мэра и советника по образованию…

* * *

– Причем пары счастливые… Что тебя заставило так сказать, Асса? – спросил Саломон.

– Ну, смотрите, – отозвалась девушка, – это же очевидно. Судя по их постам и фотографиям в соцсетях, обе пары действительно были счастливы.

Она добрую часть ночи просматривала эти материалы, и от недосыпа и напряжения у нее покраснели глаза.

– Они держатся друг за друга на всех фото, сделанных в путешествиях, – продолжила Асса. – И везде улыбаются и обнимаются.

Саломон погасил неоновый свет, включил небольшой проектор, и на белой стене под тихий шум вентилятора появились лица, скопированные из «Инстаграма» и «Фейсбука»[21]. Лица спокойные и счастливые. Они улыбались жизни в луче света, в котором танцевали пылинки.

– Интересная гипотеза, – сказал он. – Продолжай.

– Ему явно трудно долго поддерживать отношения с женщиной, – снова заговорила Асса. – Все его попытки кончаются провалом. Он живет один. Вне всяких сомнений, он либо разведен, либо холостяк. Его много раз бросали. Из-за этого у него развилась ревнивая озлобленность по отношению к счастливым парам. Именно чужое счастье и включает в нем неосознанное стремление убивать.

– Да, – согласился Саломон, – ножевые ранения в области гениталий заставляют думать в этом направлении. Он словно хочет лишить их способности вести сексуальную жизнь по ту сторону смерти. И вполне возможно, что у него самого проблемы в этой области.

– Может статься, они улыбаются специально для фотографии, – возразил Улисс. – На фотографиях в социальных сетях все улыбаются. Это еще ничего не доказывает…

Саломон кивнул, и на его губах появилась полуулыбка. Он обожал борьбу мнений в буквальном смысле этого слова. Его метод в том и состоял, чтобы возбудить дискуссию. Из этого всегда что-нибудь да получалось.

– А что вам напоминают все эти мизансцены? – продолжил он.

– Картины! – сразу ответил Алехандро.

Саломон повернулся к юному испанцу.

– Верно, картины… Обнаженные модели, сочетания красных и зеленых тонов были распространены в эпоху Возрождения, в особенности в последующие столетия…

– Вы думаете, что его вдохновляла живопись? – спросила Асса.

– Я этого не исключаю…

Тут у него зазвонил телефон. Профессор вытащил его из кармана и взглянул на экран. Номер был незнакомый.

– Саломон Борхес, – сказал он.

– Профессор? Я лейтенант Лусия Герреро…

Вечер вторника

Лусия наблюдала за пауком. Он сплел паутину между трубой отопления и потолком. На клейких вибрирующих нитях болталась какая-то мушка. Мохнатый черный хищник не спеша подбирался к попавшей в ловушку добыче. Впрыснув яд, он обездвижил жертву и теперь ждал, когда она созреет и ее можно будет слопать. Шансов у мушки не было.

– Завтра, да, договорились, профессор, – сказала в трубку Лусия, не сводя глаз с паука. – Позвоните мне.

– До завтра, лейтенант.

Она уже собралась набрать другой номер, как ее телефон зазвонил. Это был Ариас.

– Да, слушаю…

– Подключайся к совещанию втроем с токсикологом.

– Поняла.

– Привет, Лусия, – послышался в трубке еще один голос. – Мои соболезнования по поводу Серхио. Они все здесь разорили. Наверное, надеются, что еще одному негодяю удастся выпутаться, чтобы присутствовать на процессе…

Лусия ничего не сказала, но почувствовала, как по ее телу разливается холод.

– Кроме того, у меня на руках анализ той коричневой жидкости, что нашли у него. Вы не поверите…

Они быстро отреагировали. Как-никак убийство коллеги. Такие анализы делают вне очереди, что бы там своей очереди ни дожидалось – хоть убийство короля Испании или атака террористов.

– Я слышал об этом, – продолжал он, – но увидел впервые.

– Что ты там увидел впервые?

– Это отвар, настойка, вытяжка – называйте как хотите – аяуаски.

– Чего?

– Аяуаски. Ее еще называют «веревка мертвецов», или «лиана души». Племена Амазонки называют ее «яге́», «натем», «каапи», «пинде́», «дайме́»… В жидкость входят вытяжки из многих трав, и эта лиана используется уже много веков местными шаманами. Если выпить настой, то из растений начнут выделяться молекулы мощных психотропных веществ: диметилтриптамина и алкалоида бета-карболина. Это вызывает галлюцинации и изменения в восприятии. Однако в отличие от героина или кокаина, они не воздействуют на компенсаторные механизмы и не могут вызвать передоз или привыкание.

Мозг Лусии старался переварить всю информацию и выделить то, что было интересно именно ей.

– Это очень мощный наркотик, и племена Амазонки долго держали его в тайне. Они с незапамятных времен его использовали в обрядах инициации как средство воссоединения внутреннего «я» с природой или что-то в этом роде… Однако, когда пришла мода на новые религии и нетрадиционную медицину, использование этого средства распространилось довольно широко. Оно даже стало пользоваться популярностью в Кремниевой долине и среди художников Нью-Йорка. Одним из первых представителей западной культуры, кто его попробовал, был американец Уильям Барроу. Во многих европейских странах аяуаска запрещена. В Испании ее можно принимать, но продавать запрещено, как и другие подобные вещества. В последние годы на эту тему собиралось много симпозиумов, и самой важной стала всемирная конференция Международного центра исследований и службы этноботанического образования, который базируется в Барселоне. Она состоялась в Жероне в этом году. Я на ней присутствовал: тысяча двести участников и шестьдесят специалистов со всего мира, сто пятьдесят докладов, посвященных только аяуаске, много интересных встреч.