Романцев. Правда обо мне и "Спартаке" - Олег Романцев

Он был левшой, но я бы не сказал, что правая у Олега была только для ходьбы. Нельзя было все время ждать, что он уберет исключительно под левую. Обладал отличным голевым чутьем – часто оказывался там, где мяч.

При этом Блоха часто отходил назад и отрабатывал в обороне. Этого требовала система Лобановского. Олег порой жаловался мне на эти дополнительные обязанности. Говорил: «Ну откуда у меня силы – и там успеть, и тут?» Думаю, если бы его освободили от этих действий, он бы забил гораздо больше. Но это мой, персональный взгляд. Лобановского я даже критиковать не могу и никогда не буду!

* * *

После того как я стал капитаном сборной, меня быстро приняли в ряды КПСС. Это была необходимость – капитан сборной не мог быть беспартийным. Поэтому партбилет мне выдали быстро и без проволочек. Просто поступил звонок, что Романцева нужно принять в партию, и как можно быстрее. И я уже на все поездки ездил коммунистом.

Партбилет остался до сих пор. Я его не рвал, как некоторые. Может быть, гордиться тут нечем, но и стыдиться не за что.

* * *

Когда мы в составе сборной СССР готовились в Новогорске, то жили рядом с пловцами. У них по сравнению с нами были изматывающие занятия – они вообще из воды не вылезали. И кто-то из тренеров пошутил в адрес Бескова – твои, мол, вообще не тренируются. И он как человек внушаемый решил изменить свой процесс – перейти на трехчасовые тренировки. Это, конечно, была мука. И не столько в физическом отношении, сколько в моральном.

Уже, казалось бы, отработали все что можно. И даже усталости нет – но работать дальше неохота, голова не соображает. Это было убийственно. Да, можно заставить себя бежать через силу. Если работа монотонная – вопросов нет. Но нам-то необходимо было включать голову!

Я в бытность тренером даже двухчасовых тренировок почти не проводил. Да, добавил интенсивности и требовательности. У меня после пяти минут, проведенных в квадрате, игроки еле стояли на ногах. Они в прямом смысле оттуда выползали.

* * *

Главное воспоминание из времени, проведенного в сборной, – матч на «Маракане» с Бразилией. Там все было удивительно: и само ожидание игры, и огромнейший стадион, и предматчевые ритуалы. Встреча был особенной для бразильцев. Ею они отмечали 30-летие «Мараканы» и 10-летие победы своей сборной в 9-м чемпионате мира. По этому поводу даже был изготовлен специальный кубок.

Само шоу начиналось еще до игры. Журналисты перед матчем бегали с микрофонами от одного футболиста к другому: что-то кричали, жестикулировали. Подбегут к тебе, что-то спросят на португальском, потом, не слушая ответа, бегут к другому. Так они, видимо, представляли составы. При этом специальные люди посыпали поле рисовой мукой – так что рядом с тобой ничего не было видно. В общем, представление.

Сборная Бразилии тогда была в полном порядке. А мы только начинали строить свою сборную. Летим, помню, на игру в самолете. Гаврила рассуждает:

– Ну что, больше пяти они нам не забьют.

– Почему? – спрашиваю.

– Да времени не хватит!

Матч начинается – бразильцы устраивают круговерть у наших ворот. И минуте на двадцатой открывают счет. Проходит еще пять минут – пенальти в наши ворота. Тут я мысленно вспоминаю слова Гаврилы, сказанные в самолете. И уже начинаю подсчитывать: пять в наши залетит или больше? Но к мячу подходит Зико и мажет.

На нас этот промах подействовал оживляюще – перехватили инициативу. Сначала Федька Черенков сравнял счет, а потом Серега Андреев забил второй – еще до перерыва. Второй тайм проходил, как ни странно, с нашим преимуществом. Так 2:1 и сыграли.

У бразильцев мне запомнился один паренек, левый нападающий, Зе Сержио. С мячом творил сумасшедшие вещи, плюс скорость, плюс забивной. Мы изучали бразильцев перед игрой, и на установке Бесков особое внимание уделил именно ему. Опекать его он поручил Сулаквелидзе.

– В скорости ты ему не проиграешь, – сказал Бесков. – В ловкости тоже. Но надо еще и думать.

А этот бразилец был очень непредсказуемый. Разворачивался всегда туда, где его никто не ждал. И Сула попал под него. Зе Сержио из Тенгиза веревки вил. Мы потом долго смеялись, когда вспоминали эти моменты. Минут 15 проходит, и Сула пяткой по полю стучит: «Олег, попроси замену!»

Я ему кричу: «Нет уж, доиграй»!

Выяснилось: у Тенгиза свело судорогой ногу. Помассировали, и он продолжил играть. А Зе Сержио перешел на мой фланг. Ну, думаю: если сейчас в первом стыке я его не встречу, то он меня раскатает, как Сулу. Идет передача, и я его встречаю, как и думал, предельно жестко. Нарушил, конечно, правила. А бразилец после этого вернулся обратно на фланг Сулаквелидзе – терзать его. Но попотеть с ним пришлось серьезно.

* * *

Сам Сула, которого я вспомнил, конечно, своеобразный. Он очень плохо понимал по-русски. Как-то мы собрались вместе: я, Блохин, Бессонов, он и Чивадзе. Блоха рассказал анекдот. Минут пять проходит, слышу: Сула смеется. Думаю: неужели так долго до него доходит?

Оборачиваюсь: «Что случилось?»

А Чивадзе говорит: «Да я Суле анекдот только что на грузинский перевел».

* * *

На «Маракане» еще запомнились послематчевые события. После игры ко мне подошли два здоровенных темнокожих мужика. Нарядные, в белых рубашках, галстуках. Жестами показывают – пойдем с нами. Думаю: зачем я им понадобился? Пошли по каким-то коридорам, потом поднялись на лифте. Двери открывают – а там красивый зал. Мужчины в смокингах, дамы в вечерних платьях с вырезами. И я стою в шортах и бутсах – мокрый, грязный.

Выяснилось – меня позвали на вручение Кубка. Он стоял в центре зала. Я подошел к нему, меня сфотографировали, какой-то мужик мне пожал руку и вручил его под аплодисменты окружающих. А потом два моих сопровождающих повели меня обратно, в раздевалку. Кубок мы тащили вместе с ними – он был огромным.

И уже потом, когда мы помылись и сели в автобус, переводчик сказал мне:

– Знаете, кто вручал вам Кубок? Президент Бразилии!

А «Маракана» мне, кстати, не очень понравилась. Поле слабенькое, выгоревшее, трава высокая. Но сам стадион обалденный – народу на матч с нами собралось чуть ли не 100 тысяч.

* * *

В декабре мы играли с Аргентиной. И там произошел знаменитый казус, о котором я не раз рассказывал в интервью. Перед матчем встали на построение, готовимся слушать гимны. И аргентинцы вместо мелодии Александрова включают: «Боже, царя храни». Не знаю: случайно так вышло или нарочно его поставили, чтобы провокацию устроить. Но я сразу крикнул пацанам:

– Ребята, разминаемся!

И мы бросились врассыпную на поле. Только после этого – через какое-то время – аргентинцы поставили правильную мелодию.

К гимну я всегда относился трепетно. Причем мелодия Глинки мне нравилась не меньше, чем гимн на музыку Александрова, а может, даже чуточку больше.