Возраст любви - Даниэла Стил

Но, пожалуй, больше всего ее поражало его жизнелюбие, неутомимая энергия и умение шутить в любых обстоятельствах. Джек был на два года старше ее Мэтта, а казалось, что на двадцать лет моложе. Когда Джек был с ней, он буквально лучился счастьем, и Аманда вынуждена была признаться себе, что и ей приятно видеть его, разговаривать с ним.

Когда Джек вез ее из «Ракеты» домой, Аманда нашла в себе мужество и поделилась с ним этими своими мыслями. В ответ Джек признался, что когда‑то он тоже считал ее суровой, чопорной, даже слегка угрюмой женщиной и был немало удивлен, когда оказалось, что за внешней надменной холодностью скрывается добрая и нежная душа, способная к самым глубоким переживаниям и потому — чувствительная и ранимая. Должно быть, заключил он серьезно, именно этим можно объяснить, что в нем постоянно возникает подсознательное желание помогать и защищать ее.

— Скажи, смог бы ты быть моим другом, просто другом? — напрямик спросила Аманда. — По крайней мере сейчас. Я не знаю, что будет с нами дальше, и не хочу загадывать, — добавила она. — Я только чувствую, что пока не готова к тому, чтобы устанавливать с кем бы то ни было близкие отношения. Возможно, этого вообще не произойдет. Никогда.

— Я и не требую от тебя немедленного решения, — серьезно ответил Джек, и Аманда сразу успокоилась. Ощущение неловкости и вины оставило ее, и она почувствовала себя настолько спокойно, что отважилась пригласить его в дом. Они пили мятный чай на кухне, а потом Джек затопил в кабинете камин, и они долго сидели у огня и вели неспешный разговор о многих вещах, которые казались им важными.

Он уехал от нее в два часа ночи, и Аманда, проводив Джека, снова спросила себя, как она могла не заметить, что прошло так много времени. Когда они были вдвоем, часы словно превращались в минуты и секунды.

На следующий день с утра Джек был занят в магазине, а Аманда хлопотала по дому, готовясь к Рождеству. Приходящая прислуга убрала все комнаты и установила заранее купленную елку, но украсить ее у Аманды не дошли руки. Только вечером она достала с антресолей коробки с украшениями и электрическими гирляндами, но тут позвонил Джек.

— Хотел бы я знать, чем ты занимаешься? — спросил он, и, хотя голос его звучал достаточно непринужденно, Аманда сразу поняла, что он бодрится. Джек провел на рабочем месте не меньше двенадцати часов, наверное, и смертельно устал.

— Украшаю елку, — ответила она печально.

Аманда только что поставила на стереопроигрыватель свою любимую пластинку. Это были «Времена года» Чайковского в исполнении Лондонского симфонического оркестра, но знакомая музыка, которая всегда настраивала ее на лирический лад, сейчас напоминала ей только о том, что это ее первое Рождество без Мэтта и что она уже год вдова.

— Если хочешь, я мог бы заглянуть к тебе ненадолго, — предложил Джек. — Я уеду из магазина примерно через полчаса и по дороге могу заглянуть к тебе. Мне хотелось бы повидаться с тобой.

— Я думаю, это не самая лучшая идея, — честно сказала Аманда. Сегодня она определенно была не готова видеть Джека, все ее мысли были заняты воспоминаниями о муже. Поэтому Аманда позволила себе только немного поболтать с Джеком по телефону и вскоре с облегчением повесила трубку.

Что касалось Джека, то ему этот разговор не принес никакого облегчения. Напротив, он почувствовал себя бесконечно одиноким, заброшенным и никому не нужным. Джек всерьез сомневался, сможет ли Аманда когда‑нибудь забыть своего Мэтта. Даже не забыть, а хотя бы просто перестать жить с оглядкой на то, что он мог бы сказать или подумать. Увы, стены, которыми она отгородилась от всех и вся, по‑прежнему оставались целы и невредимы, и Аманда пока не собиралась пускать посторонних в сокровенный сад своего сердца.

Правда, за недолгое время их близкого общения она несколько раз забывалась, и тогда Джеку открывалась чистая, любящая душа Аманды, но стоило ему только протянуть к ней руки, и створки ее раковины снова плотно смыкались. Она по‑прежнему боялась его, и в моменты отчаяния Джек начинал думать, что ничего не изменится и что они навсегда останутся даже не близкими друзьями, а просто знакомыми.

По пути домой Джек притормозил возле особняка Аманды. В окне гостиной, где стояла елка, перемигивались разноцветные огоньки электрогирлянд, но самой Аманды не было видно. Даже ее силуэт ни разу не промелькнул за стеклом, и он, вздохнув, поехал дальше.

А Аманда в это время сидела, запершись в спальне, и горько плакала. Ей казалось, что она влюбляется в Джека, и это пугало Аманду. Она не хотела этой любви! Она не хотела предать Мэтта, который подарил ей двадцать шесть лет безоблачного, тихого счастья. Уж, наверное, ему бы не понравилось, что меньше чем через год его жена бросилась на шею мужчине, каким бы обаятельным он ни был. Конечно, Мэтт всегда желал ей добра и, наверное, не стал бы возражать, если бы по прошествии некоторого времени Аманда нашла себе спутника жизни, с которым ей было бы спокойно и комфортно, но ведь… Тут Аманда в ужасе прижала к губам мокрую, соленую ладонь. Но ведь она могла запросто оказаться семьсот сорок седьмым номером в списке побед любвеобильного Джека. Тогда она предала бы не только Мэтта, но и себя, не получив взамен ничего.

Нет, решила Аманда, она не должна этого допустить. Хотя бы ради себя.

Добравшись до дома, Джек снова позвонил Аманде, но она не стала брать трубку. Какое‑то шестое чувство подсказало ей, что это он, а ей не хотелось говорить с ним сейчас. Аманда приняла твердое решение покончить с этой опасной ситуацией, пока она не вылилась во что‑нибудь серьезное.

Ложась спать, Аманда оставила проигрыватель включенным. Торжественные и чуточку печальные звуки разносились по комнате, а Аманда горько рыдала, уткнувшись лицом в подушку. В этой музыке была почти божественная гармония, но в душе ее царили хаос и мрак. В эти минуты Аманда оплакивала двух мужчин — одного, которого она любила столько лет, и другого, которого ей не суждено было даже узнать. Прощаться и с тем и с другим было одинаково больно, и Аманда в этот момент вряд ли могла бы сказать, к кому из них она привязана больше. Но принять решение было необходимо — иного выхода у нее не было.

На протяжении следующих нескольких дней Джек позвонил Аманде всего один или два раза. Он почувствовал, что€ с ней происходит, и старался без особой нужды не напоминать ей о своем существовании, хотя сдерживаться ему было очень и очень трудно. Джек знал, что праздники станут для нее серьезным испытанием, но, взвесив на весах здравого смысла свое стремление быть с ней и ее желание самостоятельно разобраться в своих чувствах, он скрепя сердце решил дать Аманде полную свободу.

Тем не менее утром в канун Рождества он отправил ей подарок — гравюру восемнадцатого века с изображением ангела, которая так понравилась Аманде, когда она осматривала салон. Гравюра была совсем небольшой, но очень милой, и Джек решил, что это будет самый подходящий подарок. Вместе с гравюрой он послал ей и коротенькую записку, в которой выражал надежду, что этот ангел будет хранить ее не только в грядущем году, но и всегда.