Продавец пороха - Лидия Сивкевич

собой к постели. Скользнул руками по талии, легонько уперев пальцы в ребра — приготовился щекотать.

— Хочешь сказать, что не любишь?

— Не щекоти. — Твёрдым голосом произнесла она.

— Не любишь? — повторил мужчина, ещё сильнее вжимая её в матрас.

Вместо ответа Арина нацепила озорную ухмылку.

— Играешь со мной, да? — он аккуратно положил на её ключицу поцелуй. — Почему я должен выбивать из тебя признание? — начал перебирать пальцами по её рёбрам. Девушка стала извиваться, что являлось жалкой попыткой освободиться из-под его веса.

— Прекрати! — хохотала она и колотила руками по его спине. Мужчина тоже смеялся. — Всё, перестань! Лёша, пожалуйста!

Он остановился, но ещё какое-то время их смех не унимался. Арина судорожно пыталась втянуть воздух и мужчина, наконец, скатился с неё, позволяя дышать.

— Я никогда никому этого не говорила. У нас в семье было не принято говорить, только показывать.

— Вот почему волонтёрство?

— В смысле? — брови девушки поползли к переносице.

— Ну, чтобы что-то доказать себе и другим. Не словами, а делом, чтобы не уступать отцу.

— Думаешь, моя самооценка страдает из-за статуса отца? — хмыкнула она.

— Обычно так и есть, — Лёша пожал плечами. — Дети громких успешных родителей живут в их тени.

— Не-а. Меня такой вопрос не мучает. С помощью отца я получила образование. Но не потому что он купил мне экзамены, а потому что заставлял зубрить всё со средней школы, и не просто зубрить, а сначала понимать. Всегда поощрял за успехи, хвалил за хорошие оценки и, что важно, не ругал за плохие. Благодаря папе я напролом шла по карьерной лестнице несколько лет, не потому что он за деньги и связи сажал меня на тепленькие прибыльные места, а потому, что мне достался его пробивной характер.

— Вау, какая речь. — В его голосе чувствовалась обида. — Но ты же понимаешь, что он не святой?

— Мне плевать, кто он на работе, как ведёт дела и как пользуется званием и положением. — Арина обхватила себя руками. — Дома он хороший отец. Дома он человек, который всегда спросит о чем-то важном для меня. И человек, который каждое утро просыпается в постели с видом на портрет моей матери, которой не стало восемь лет назад.

— Но тебе не плевать чем занимаюсь я. — С горечью улыбнулся мужчина. — Какой я человек как будто не важно, если я не живу по законам, написанным людьми, которые сами по ним не живут.

— Ты идиот. — Арина закатила глаза и тяжело вздохнула. — Если бы меня волновало только то, чем ты занимаешься, то ты бы не лежал сейчас на моей кровати без трусов.

— Боже, — он обречённо покачал головой, — я ещё не встречал настолько дерзких, как ты!

— Даже когда смотрел в зеркало? — она попыталась сесть на постели, но мужчина дёрнул её за руку и притянул к себе. Ей не было больно, но Лёша тут же получил шлепок по груди. Его глаза загорелись.

— Будь нежнее. — Шепнула она, пригвоздив его взглядом к подушке.

— Разве тебе не нравится? — он перевёл взгляд на затвердевшие соски и самодовольно улыбнулся. Опустил руку на её бедро и проскользил к груди. Её кожа покрылась мурашками.

— Не приемлю насилия.

— Кто говорит о насилии? — он стянул её на постель и накрыл собой. — Никогда не поднимал руку на женщину и не подниму. Особенно на ту, которую люблю. — Припал влажными губами к её шее. Замер, отстранился и спустился ниже.

— Твой отец бил мать? — выпалила она и прикусила нижнюю губу. Мужчина на какое-то время застыл, выдохнул и кинул голову ей на живот, туда, куда только что бросал горячие поцелуи.

— Не бил. Но ревновал. — Лёша просунул руки между изгибом её спины и постелью, крепко прижался к девушке щекой. Арина опустила руки на его плечи и стала поглаживать по коже.

— Было к чему?

— Было. Я сам видел её с любовниками в спальне, пока отец зарабатывал ей на новую машину.

— Чем зарабатывал?

— Тем же, чем и я. Поставками оружия.

Арина перенесла ладонь на растрепавшиеся песочные волосы и стала неспешно поглаживать мужчину по голове.

— Лёша, прости меня.

— За что?

— Я видела дело твоего отца в архиве. Знаю, что он убил и её и любовника.

Мужчина молчал. Изредка моргая длинными пышными ресницами, смотрел в окно, будто на верхушках берёз висело что-то интересное.

— Не нужно только копаться во мне и сочувствовать маленькому мальчику. — Он закрыл глаза.

— Да я не собираюсь. — Девушка запустила пальцы в русые волосы, снова их растрепав. — Что мне до твоего прошлого, я же его не изменю. Меня гораздо больше интересует будущее.

— Почему?

— Ну, вдруг в нём есть я.

Лёша повернул голову и прижался губами к нежной коже, на секунду отстранился, чтобы сказать:

— Есть. — Его телефон запищал где-то на полу, и мужчина лениво отправился на его поиски. — Да. — Кашлянув, бросил он в трубку. Какое-то время внимательно слушал. — Они мне не нужны. Найдите «двенашки».

Арина нахмурилась, раздумывая, о чём ищет речь.

— Две партии заберут сразу же, нужно хотя бы пять. — Продолжил мужчина.

Арина спрятала голову под подушку, чтобы не слышать. Не помогло.

— Со знаками отличия я не возьму и тысячу. Только чистые. Граница ни при чём, всё улажено. — Он слушал, долго и не перебивая. — Тогда сам докинешь четыре «ляма», или разберись с этим до двадцатого и не дергай меня больше по очевидным вещам. — Он швырнул телефон на стол и лёг, не пытаясь стянуть подушку с её головы. — Давай выберемся куда-нибудь поесть?

— Не хочу. — Раздалось едва слышно из-под подушки.

Мужчина постучал костяшками по синей ткани:

— Верните мне, пожалуйста, мою веселую Ари.

Девушка выглянула из-под укрытия:

— Верните, мне, пожалуйста, мужчину, который не обсуждает контрабанду оружия по телефону.

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Повернулся на спину и уставился в потолок.

— Я уже поверил, что мы так легко с этим разобрались.

— С чем именно?

— С твоим отношением к моим делам.

— Думаешь, так просто? Всю жизнь меня учили, что это плохо. Что люди, которые живут не по закону — плохие. И вообще, я думала, что, такие как ты, остались где-то в девяностых. Там, где нас с мамой отправляют в санаторий на два месяца, потому что папа опять посадил не того. Не того, за кого не мстят.

— Как странно. — Ухмыльнулся Лёша, когда Арина договорила. — Мой отец был по другую сторону закона, но мы с матерью тоже объездили все областные санатории. — Он повернулся к ней и улыбнулся. Девушка всё ещё только одним глазом высовывалась из-под подушки.

— Видимо, дело не в законе, а в людях. —