Теория поцелуя - Елена Сокол

– Всего… доброго… – Я устало побрела к двери.

– И еще, – сказал он мне в спину, – письмо с табелем успеваемости я отправил вашему отцу по электронной почте, так что он в курсе.

– Э…

Теперь. Мне. Точно. Конец.

Женя

Первая ночь на новом месте прошла на удивление легко. Лира дала указания, показала мне, как все работает, как открываются и закрываются двери и клетки, снабдила фонариком на случай, если что-то приключится с питомцами приюта, оставила номера телефонов, по которым нужно звонить при необходимости или в чрезвычайной ситуации, а потом ушла.

Я даже не стал разбирать вещи, настолько был взбудоражен вечерними событиями. Просто написал маме эсэмэску, выключил свет и лег на кровать прямо поверх одеяла. Синяка на челюсти не осталось, она почти не опухла, вот только кожу саднило – видимо, удар прошел по касательной. И я лежал в одиночестве, прислушиваясь к ночной тишине, к звукам за окном, к редким шорохам, к собачьему лаю во дворе и к собственному, гулко бьющемуся в груди сердцу.

Сегодня она была так близко. Так ошеломляюще близко, что у меня перехватывало дыхание. Я прикоснулся к своей щеке и снова вспомнил тот момент, когда пальцы Лены нечаянно коснулись ее. Она прикладывала лед к моему лицу, смотрела мне в глаза, и между нами было всего несколько десятков сантиметров – потянись и дотронься.

Но я не стал этого делать. Не хотелось заставлять ее или принуждать. Не хотелось застать ее врасплох. Поцелуй нельзя украсть, его можно только подарить.

И так будет лучше. Внезапно у меня в голове мелькнуло прозрение: нам стоит немного сблизиться, и дальше все произойдет само собой. Только так и не иначе.

А потом я еще долго не мог успокоиться: все перебирал и перебирал в памяти картинки нашего разговора. Лена добрая, хорошая, умная, она жалеет людей – теперь я был в этом стопроцентно уверен. А еще эта девушка буквально светилась изнутри. И свет ее глаз заставлял мое сердце беспомощно дергаться, словно несчастного червяка на крючке удочки. Это было больно, но захватывающе, и мне очень хотелось повторения.

Не помню, как уснул.

Вот только что глаза тонули в темноте, только что следили за сиянием лунного света, скользящим по деревянной обшивке потолка. Вот пару секунд назад мне привиделось, что я держу Лену за руку, мы сидим на ее кухне и смотрим друг другу в глаза. Близко-близко. По спине бегут озорные мурашки… И вдруг звонкая трель будильника!

Я встрепенулся, распахнул веки. Собачий лай за окном быстро напомнил о том, где нахожусь. Сел, потер ладонями глаза, смачно зевнул. Шею свело тягучей ломотой, еще и челюсть неприятно заныла – пожаловала запоздалая боль от удара. К какой мне сегодня паре? К первой, ко второй? Какой день недели, какие занятия? Мысли смешались в кучу и никак не желали выстраиваться в стройный ряд.

Оглядел себя: я был во вчерашней одежде. Вот идиот! Задрых, не раздевшись, теперь придется топать в универ во всем мятом. Сам виноват!

Втянул носом прохладный воздух, который ночью пробрался в помещение через открытую форточку, потянулся и тут услышал странный шорох – будто маленькие пальчики барабанили по клавиатуре. Что за ерунда?

Прислушался. Так и не понял, откуда идет звук. Еще и собаки, как назло, разлаялись. Одна из них даже завыла: «У-у-у!» Тишина, и затем снова: тык, тык, тык, тык. Будто бы кто-то топал или осторожно скребся под моей кроватью. Решив, ради своей же безопасности не свешивать ноги (вдруг это какой-нибудь питон выбрался из клетки), я по дурости свесил вниз голову и осторожно заглянул под кровать (не беритесь искать логику, откуда ей взяться у только что восставшего ото сна человека?).

– Аа-а-а! – заорал я, увидав нечто очень пугающее.

Страшный пес! Исчадие ада! Монстр!

Невыносимо захотелось перекреститься.

Не знаю, кто это был, но желтые глаза-фонарики так ярко светили из темноты, будто два адовых факела.

– Эй ты там, выходи! – Я встал на кровать и оглянулся в поисках какого-нибудь тяжелого предмета для самозащиты.

Но в комнате все стихло. Подкроватный выползень больше не шебуршал и, кажется, даже не дышал.

– Эй ты… – пробормотал я.

Перепрыгнул с кровати на стул и наклонился, чтобы рассмотреть незваного гостя с безопасного расстояния. Пришелец по-прежнему был на месте. Не шевелился. И даже светящихся глаз больше не было видно: он лежал на животе, уткнув мордочку в пол.

– Эй! – Я щелкнул пальцами. – Пссс!

Но мохнатый комок, похоже, умер. Или умело притворился мертвым, что пугало не менее сильно.

– Пссс! Пссс!

Я аккуратно свесил со стула одну ногу, затем вторую. Опустился на корточки и немного подполз к краю кровати. Свет из окна в этой точке падал таким образом, что мне удалось хорошо рассмотреть его. Это был огромный хомяк. Хомя-я-як! Или…

Мозг лихорадочно стал перебирать все известные виды домашних животных. Морская свинка? Кролик? Кошка? Все не то. Что за хонорик такой здоровенный?

Жаль, что он так нелепо сдох. Наверное, когда я вставал с кровати, его придавило прогнувшимся матрасом. Лире не очень-то понравится новость о том, что мое первое дежурство прошло с потерями…

Взяв со стола книгу, я снова подполз к краю кровати, протянул руку и ткнул в бок неведомую зверюшку. Ноль реакции. Точно откинул копытца. Или что там у него? Сразу и не поймешь. Лапки вроде. Лежит, свернулся в клубок, кроме серой шерстки, ничего и не видать.

Нужно его достать: реанимировать или похоронить с почестями. Посмотрю по ситуации.

Ткнул его в бок. Еще раз и еще, и тут зверек то ли услышал мои мысли, то ли возмутился силе тычка, но поднял голову и вцепился в корешок книги. И зубами, и лапками сразу. И как закричит! Я аж опешил: отпустил книгу и шлепнулся на задницу, слушая его мяуканье, странно напоминающее собачий вой.

– Вот, значит, ты кто, – усмехнулся я, отползая назад.

Зверек, отбросив книжку на пол, уставился на меня. Усато-полосатый парень в черной маске. Енот! Самый настоящий! Я сграбастал с тумбочки очки, нацепил и теперь уж точно убедился в своей правоте. Лохматый, фыркающий хулиган в бандитской маске. Маленькие лапки с когтями, серо-черная пушистая шубка, любопытные глазенки, круглые ушки и длинный полосатый хвост.

– Его Кусачество Ракета Великий Страж Галактики! – рассмеялся я.

И енот подобрался, деловито встал на задние лапки, будто бы это и было его именем. Будто бы он его тут же узнал. «Собственной персоной», – как бы говорил его гордый взгляд.

– Я понял. Ты… Федор Степаныч?

Мохнатый издал странный визгливый крик и несмело шагнул в мою сторону.

– Стало быть, Федя?

Зверек хмыкнул.

– Ну привет, Федя. А я тут это… комнату твою занял. Частично… Ты уж прости. Но в твой домик не лазал, честное слово!