Между двух огней - Марина Эльденберт

— Достойно? — Я задохнулась. — Сказала бы я тебе о достоинстве…

— Ну так скажи. — Ноздри его дернулись, на миг преображая лицо, делая его хищным. — Скажи, что ты подразумеваешь под достоинством. Ты моя будущая жена и должна отдавать себе в этом отчет.

— Ни-че-го я ни-ко-му не должна! — рыкнула. — Ты не стал меня слушать, швырнул на колени и нацепил эту дрянь. Теперь выясняется, что ты не знал. Серьезно? Ты — и не знал? Ты, кому докладывают о каждом моем шаге!

Он приблизился ко мне вплотную, оказавшись лицом к лицу.

— Мне не докладывают о каждом твоем шаге, Леона.

— Неужели? Поэтому ты уволил Рольгена?

— Рольгена я уволил за некомпетентность. За неподчинение приказам и несоблюдение субординации. Приставленная к тебе охрана оберегает тебя, а не следит за твоими перемещениями. Ты просила меня об этом, и я с тобой согласился. Не исключаю, что в этом была моя ошибка.

— Твоя ошибка? Твоя ошибка в том, что ты даже сейчас не понимаешь, что делаешь не так. — Я сжала кулаки. — Ты обвинил меня в том, что я не пришла к тебе за помощью, но в тот вечер я пришла именно за помощью и именно к тебе. Ты предпочел выслушать Лодингера… ты предпочел поверить ему, поверить на слово…

— Люди Норгхара беседовали с эсстердой Броджек. — Лицо его стало непроницаемым, только глаза снова начинали темнеть. Даже сквозь солнцезащитное стекло я видела, как они меняют цвет. — Она ни словом не обмолвилась ни о видео, ни о том, что ты узнала о случившемся от нее. День в день.

— Чудесно! — Я подняла палец вверх. — Знаешь, с кем еще могли побеседовать люди Норгхара для полноты картины? С очнувшимся голозадым Миком. Тогда у тебя была бы исчерпывающая, а главное, достоверная информация.

— Ты сомневаешься в компетентности моих людей, Леона?

— Я сомневаюсь в их адекватности! Броджек! Рэйнар, она ненавидит Танни, а меня считает шлюхой!

— Ты мне об этом сказала, Леона?

— Что…

— Ты не рассказывала, что у твоей сестры проблемы в школе. Ни разу не говорила о том, насколько они серьезные. У всех трудных подростков бывают проблемы, но ты ни разу не говорила о взаимоотношениях эсстерды Броджек и Танни. О том, что администратор школы ведет себя некомпетентно по отношению к вам.

— А ты… Ты спрашивал? — задохнулась. — Все, что я от тебя слышу с завидной регулярностью — ты моя. Моя, моя, моя. Все, что тебя интересует, ты достаешь по своим каналам, не особо интересуясь, что это может быть мне… больно, неприятно, обидно! О чем я могу тебе рассказать? И почему единственный раз, когда тебе действительно нужно было копнуть чуть глубже, ты этого не сделал?

— Довольно. — В темных глазах полыхнуло пламя. Так ярко, что на миг затмило даже солнце, отзываясь в сердце ударной волной.

— Нет. Не довольно. — Я сложила руки на груди. Говорила быстро, сбиваясь от чувств. — Я не сказала ничего такого. Я не сделала ничего такого, чтобы ты обошелся со мной так жестоко. Ты говоришь, что исправишь все… Думаешь, это можно исправить в одиночку, Рэйнар? Я не соглашалась стать твоей. Я не выйду за тебя. Я не хочу отношений, в которых меня не слышат. Я не хочу отношений, в которых мужчина ставит меня на колени.

— А каких хочешь, Леона? — Казалось, что вместе с рычанием сейчас вырвется огонь и прокатится яростной бурей над пляжем. — Частных свиданий в ложах, в перерывах между действиями?

Смысл сказанного дошел до меня не сразу. А когда дошел, щеки полыхнули, как Лаувайс в ночи.

Эвель?

Ну, разумеется. Она же всегда предупреждает возможные неприятности своевременными звонками. Похоже, в тот же вечер и доложила.

Вот только щеки и грудь жгло не от предательства Эвель.

Стоило немалых усилий расправить плечи и улыбнуться.

— Разумеется, — выдохнула. — Поэтому я не подхожу на роль первой леди Мэйстона. Советую заранее сообщить об этом своей пресс-службе, чтобы не вышло досадного недоразумения. И еще. Через месяц, когда истечет срок таэрран, у меня будет другой наставник.

Рэйнар прищурился, и пламя заплескалось в прорезях глаз.

— Ты знаешь, что это невозможно.

— Возможно. Если обратиться к Верховному правителю. Или к Председателю Совета. Сегодня утром я встречалась с местром Аррингсханом, и он согласился меня обучать.

Я не столько увидела, сколько почувствовала, как каменеет его лицо. Как гаснет пламя и леденеют глаза, в которые так отчаянно хотелось смотреть всю жизнь. Именно поэтому так сложно было сейчас первой отвести взгляд, обойти Рэйнара и пойти дальше.

Внутри словно все затянуло льдом. Одно неверное движение, и он разлетится на острые, как лезвие бритвы, осколки, готовые прошить сердце насквозь. Но внешне я оставалась абсолютно спокойной.

Чем дальше по побережью, тем сильнее становились волны. Зашла чуть поглубже и запрокинула голову, подставляя лицо жаркому солнцу.

И брызгам, солью застывающим на щеках.

По крайней мере, сейчас это были именно брызги.

Репетиция началась с опоздания. К счастью, не с моего, я в это время разучивала перекинутое на планшет либретто, которое вечером прислал Хейд. Либретто сопровождалось припиской: «Надо поговорить». Я и сама понимала, что надо, но говорить об этом пока была не готова. Поэтому не говорила с Лэм и Танни, поэтому не перезвонила агенту.

На первой репетиции оказалась Тарина, которой отдали партию подруги Люси и которая на удивление спокойно и с пониманием отнеслась к тому, что объявила пресс-служба местра Халлорана. А пресс-служба объявила следующее: «Эсса Ладэ была приглашена на открытие сезона в Зингсприде в знак особого расположения за чудесное выступление на юбилее местры Халлоран».

Остальных эта новость равнодушными не оставила, поэтому сейчас на меня косились певцы (все как один), хореограф, секретарь и ассистентка Гроу. Кто в открытую, кто не очень, проявляя тактичность. Особенно пристально косился Стен, то есть тот, кто будет его петь — Оллхарт Юммер, высоченный широкоплечий брюнет с глазами редкого сиреневого цвета.

За его спиной можно было спокойно спрятать нас с Тариной и еще осталось бы место. Он начал карьеру в Мэйстонской опере шесть лет назад с второстепенных партий, потом выступал дублером, а в последние годы пел вместе с Кларин Сиддэрли. Смотрел Юммер на меня с высоты своего двухметрового роста, поэтому пришлось «возвращать» внимание. Не отводила глаз до тех пор, пока он не сделал это первым.

Так-то лучше.

— Не представляю, как буду петь рядом с ним, — шепнула Тарина, заметив наши гляделки.

В принципе, я ее понимала. Шесть лет — это по сравнению с нами звезда того уровня, до которого надо брать высоту с разбега и в прыжке. Впрочем, среди присутствующих было еще одно знакомое лицо. Кармина Ардерли, блондинка, с которой мы спорили о Люси. Ей досталась партия Эллы.