Любить не модно - Елена Филон

«Понятия не имею, почему она взяла из детского дома подростка, – добавила Женя заговорщическим шёпотом, словно все прохожие так и норовят нас подслушать. – Могла бы ребёнка и помладше взять».

«А своих детей у Мым… то есть, у Раисы Павловны нет»?

«Не-а, – пожала плечами Женя. – И мужа нет. Никого нет. Только Митя».

«Да и тот, смотрю, не особо рад такой мамаше».

«Это их дело. Может вообще из-за какой-нибудь мелочи поссорились».

«Что-то не похоже, – усмехнулась я. – Зато теперь понятно, почему он такой весь из себя правильный. Ха. С такой-то опекуншей».

«О, это он только сейчас таким стал».

«В смысле»? – тут же накинулась на Женю с вопросами, но та, к моему НЕ удивлению, оказалась не менее правильной, чем Выскочка! Буркнула что-то о том, что это не наше с ней дело и обсуждать Митю за спиной она не станет, это вроде как некрасиво и бесстыдно, а затем мило улыбнулась, попрощалась и свернула к своему дому.

И вот я уже вторые сутки не могу избавиться от навязчивой мысли, что хочу узнать о Выскочке больше. Гораздо больше. Вот только… он этого не допустит.

Решив, что пора бы заесть грусть чем-нибудь сладким, отправилась на кухню. Прошла мимо давящейся слезами и соплями мамы, которая в одно лицо оформляла бутылку с дешевым вином, устроив поминки по утраченной беззаботной жизни, вытащила из шкафчика пачку шоколадного печенья и вернулась к себе в комнату.

Мама второй день слезами умывается. И если честно, я уже не могу слушать её нытьё! Разве нытьём можно что-то исправить? Разве слезы способны превратиться в деньги, которых у нас почти не осталось?! Почему я должна быть взрослой, а она ребенком, рыдающим мне в грудь?!

Может, я тоже рыдать хочу?

Может, мне тоже плохо?

Может, мне сейчас как никогда раньше нужна мама?!..

Но… нет. Моя мама предпочла мне бутылку вина и сайты модных брендов, где можно посмотреть новые коллекции и страдальчески позавывать из-за того, что не может всё это приобрести.

Маму уволили с работы.

Ага.

Из парикмахерской, в которой она всего два дня проработала.

А ведь она даже никого не стригла! Так, отвечала на звонки, приносила кофе, записывала клиентов на время… Как можно было умудриться придавить дверью собачку владелицы парикмахерской?!..

Собачка жива.

А вот мама теперь пытается выжить и не сойти с ума от горя.

На вопрос «Сколько денег у нас осталось?», ничего не отвечает. А судя по брендовой косметике, что посылкой приехала к ней из Штатов, – ни фига у нас не осталось! Скоро будем землю есть и дождевой водой запивать.

А возможно, ещё и без крыши над головой останемся, ведь сегодня утром позвонила тётя Маша и, даже не поздоровавшись, сходу поставила в известность, что скоро конец месяца и нужно платить коммунальную плату. И раз уж квартиру эту она нам предоставила по доброте душевной (хотя, я больше чем уверена, что отец успел перевести ей деньги), то и платить коммуналку нам.

Маме эту новость я решила сообщить, когда она будет трезвой и с сухим лицом.

Забрасываю в рот очередную печеньку, запиваю диетической Колой и стоя у окна, наблюдаю, как дождь бросает в стекло свои острые стрелы.

«Что-то в школе тихо стало», – задумываюсь.

И это настораживает. Слишком тихо для той, кого по идее должны ежедневно упрекать за то, что она «америкоска», «принцесска», да и ещё и красивая, – что самое больше преступление!

Жанна и её куриная стайка подозрительно притихли: либо действительно от меня отстать решили, либо это просто затишье перед страшной бурей. И чутьё подсказывает мне, что более вероятен второй вариант.

Дождавшись пока дождь закончится, а мама отправится высыпаться, переодеваюсь в спортивный костюм и кеды, обматываюсь тёплым шарфом, куртку под горло застёгиваю и отправляюсь топать по лужам в направлении школы. У меня сегодня первое занятие по волейболу.

Понятия не имею, почему вторым пунктом выбрала волейбол. Ведь я всего пару раз играла в него с друзьями на пляже, и не сказать бы, что особо по мячику попадала. Скорее, это мячик попадал по мне. Наверное, рассчитываю на то, что удастся отсидеться на скамейке запасных, не привлекая к своей персоне особого внимания, а затем тихо-мирно отправиться домой.

Но перед этим у меня было ещё одно дело.

Кое-как, но вчера мне удалось добиться от своей погружённой в тяжелейшую депрессию матери написать расписку о том, что она даёт своё согласие на работу несовершеннолетней дочери в кафе. И теперь мне предстояло эту расписку отнести тому, кого больше всего на свете сейчас видеть не желаю, но при этом желудок тройное сальто совершает, стоит только подумать о предстоящей встрече.

Никогда в жизни подумать не могла, что такое возможно. Ненавидеть человека и одновременно его… Бррр… Нет, точно нет. За какие заслуги вообще? За то, что спас меня от ублюдков однажды? За то, что у него очаровательная улыбка и глаза, в которых можно утонуть? За тембр голоса, от которого мурашки нещадно бегут по коже? За то, что когда касается меня, готова продать душу дьяволу, лишь бы только не отпускал?.. За то, что пахнет от него так, что голова идёт кругом?.. За то, что даже фриком больше не кажется?

Да, но при всём при этом, он полный придурок! А это вполне способно перечеркнуть все выше перечисленные пункты.

Однако, так и не дойдя до дверей «Клевера», замираю на пешеходном переходе на противоположной от кафе стороне улицы и, игнорируя загоревшегося «зелёного человечка», наблюдаю, как у обочины останавливается чёрный мерседес S-класса. Прямо напротив входа в «Клевер». Из дорогущего авто с тонированными стёклами выходят двое в строгих костюмах и солнцезащитных очках, несмотря на то, что небо затянуто серыми тучами. Но… как известно, крутым и ночью солнце светит, а эти – что не вызывает сомнений, – безоговорочно крутые. А такие вообще есть в этом городе?..

И вот я уже собираюсь ступить на «зебру», как из авто на тротуар ступает ещё один человек и либо у меня галлюцинации, либо это действительно… Митя?

Одет, как обычно: синие джинсы, футболка, кожаная куртка нараспашку… И никаких солнцезащитных очков, славу Богу. Вот только вид у него какой-то уж больно мрачный. Я бы даже сказала – мрачно-раздражённый. А ещё будто бы злой немного.

Ветер шумит так громко, тревожа сухую листву на деревьях, что как ни прислушиваюсь, не могу понять, о чём у них идёт разговор. Зато вижу, как лицо Мити напрягается всё больше, а пальцы медленно сжимаются в кулаки.

– Я сказал – нет! – орёт вдруг так громко, что я от неожиданности на месте подпрыгиваю. Добавляет что-то ещё (думаю не очень цензурное) и, оставляя двух своих собеседников на тротуаре, хлопает позади себя дверью кафе.

– Вот тебе и приехали, – выдыхаю себе под нос, провожая взглядом отдаляющийся «Мерседес».