Рулевой - Билл Болдуин

— Правда? — удивился Брим. — Но мне никто и никогда не присылал ничего, кроме счетов.

— Вот уж не припомню, чтобы мне Голсуорси хоть когда-нибудь передавал что-то подобное, — заявил Урсис с хитрым огоньком в единственном не закрытом бинтами глазу.

— Что бы это могло быть? — совершенно искренне недоумевал Брим. Медведь расхохотался.

— Вот, — сказал он, протягивая Бриму маленькую пластиковую карточку. — Копия персонального послания с Гиммас-Хефдона. Мне почему-то показалось, что ты захочешь прочитать это прямо сейчас.

— Это мне? Но я ведь не знаю никого с Гиммас-Хефдона. Я ведь там и двух суток не провел перед…

— Гм… — ответил медведь. — Ну что ж, возможно, это и ошибка. Хотя лично я так не думаю. Ты хоть прочитай.

Нахмурясь, Брим взял карточку, повернул ее к свету — и сердце его отчаянно подпрыгнуло. На крошечном кусочке пластика темнели четыре строчки, вышедшие когда-то из-под пера Сент-Иеремита. Простые слова, пережившие столетия.

Брим часто читал их:

Сияет между звезд мой свет,

Копье блестит как кровь,

Мне в поединке равных нет

Мне силы даст любовь.

Еще одна строка завершала послание:

«Поздравляю, Вилф Брим».

И простая подпись:

«Марго Эффервик».

Прошло больше двух недель стандартного времени прежде чем ослабевшее тело Брима свыклось с новыми своими частями, но в конце концов настал день, когда Флинн выписал его из лазарета «Свирепого» — строго-настрого приказав беречь себя до тех пор, пока силы не восстановятся окончательно. Спустя несколько циклов после того, как он с благодарностью пожал руку доктора, он наконец сидел в своей маленькой каюте на краю койки и набирал на клавиатуре код корабельной системы связи. Он трижды просмотрел скудный список почты, пришедшей на его имя: всего-навсего восемь посланий, из них только одно с кодом «Эффервик@Гиммас».

Он немедленно вызвал его на дисплей, заполнившийся распущенными золотыми кудрями и такой знакомой улыбкой с нахмуренными бровями. Марго! Он зачарованно смотрел на дисплей, пока девушка мягким, выразительным голосом читала бессмертные строки Лацерты. Вот это голос, подумал он, — и как это он не обратил на него внимание раньше?

Впрочем, послание закончилось возмутительно быстро. Он проиграл его еще раз — и еще. Он поворачивал дисплей и смотрел на него со всех сторон. Пусть она в недосягаемой дали от него, мечтать это ему не мешало!

В конце концов он со вздохом отправил послание в свою персональную ячейку памяти корабельного компьютера, потом высветил на дисплее послание от капитана Коллингсвуд. Отправленный только в аудио-форме приказ предлагал ему «заглянуть» в ее кабинет для устного доклада об операции — когда он придет в форму. Он решил не откладывать этого и тут же занес свое имя в список ждущих аудиенции капитана сразу по окончании очередной вахты.

Все остальные послания за исключением одного и впрямь оказались счетами.

Это единственное исключение составляла короткая записка от Бородова, в которой тот советовал ему заглянуть в очередной выпуск солидного «Бюллетеня Имперского Флота».

«Весьма ценная заметка. Можешь подшить ее к самым важным для тебя документам. Ценна как кредитки в кармане, возможно, даже ценнее».

А. А. Бородов

Бюллетень? Нахмурившись, Брим вызвал его, на дисплей — тот заполнился знакомыми солидными иероглифами; галочка, судя по всему поставленная Бородовым, выделяла крошечную заметку в самом конце номера. Собственно, это была и не заметка даже, а несколько строк из хроники текущих событий на космических фронтах, и все же:

Гиммас-Хефдон (Эорейская блокадная группировка); 118/51995: Мл. л-т Вилф Брим (Карескрия), рулевой, недавний выпускник академии, приписанный к К.И.Ф. «Свирепый» (Т-83, кап, л-т/комм. Регула Коллингсвуд, см, выше в этом же номере), отличился во время абордажной операции в зоне Альтнаггина, завершившейся уничтожением неприятельского корвета под командованием Кирша Валентина, известного префекта космофлота Лиги, которому приписывается уничтожение пяти имперских кораблей.

Послушавшись Бородова, он сохранил эту заметку в своей ячейке тоже, невольно улыбаясь при этом. Странное дело, подумал он про себя, как много для него значит это крошечное признание его заслуг. Ведь с того момента, как он поступил на флот по указу лорда Вайрода, он постоянно чувствовал себя аутсайдером. Теперь он начинал ощущать себя кем-то.

Вслед за этим он приступил к сочинению ответа на послание Марго. К его удивлению, это оказалось не таким простым делом. Он перелистал свои книги в поисках подходящей строки, но ни одна не показалась ему подходящей, хотя, лежа в одиночестве на койке лазарета, он не раз перебирал их про себя. Он сделал вторую попытку, потом третью — потом стал перечитывать все с первой страницы. К моменту, когда настало время собираться к Коллингсвуд, он перечитал два томика стихов и четверть третьего, не найдя ничего отдаленно удовлетворяющего его требованиям. В конце концов он отказался от мысли потратить несколько лет на поиски нужных слов. Сокрушенно покачав головой, он наскоро выбрал несколько строчек, по крайней мере не противоречащих его настроению, черкнул пару сопровождающих их слов и, отослал их прежде, чем успел передумать.

Покончив с этим, он одернул мундир, протер ботинки краем покрывала и направился в расположенный уровнем выше кабинет капитана.

* * *

— Садитесь, Вилф, — пригласила Коллингсвуд, повернувшись к нему в кресле. — Из глубины кабинета до него доносились мелодичные аккорды, сплетение мягких голосов каких-то инструментов, то один, то другой из которых время от времени вырывался из общего хора, чтобы через пару мгновений снова слиться с ним в неожиданной гармонии. Кажется, он слышал что-то похожее и в первый свой визит сюда, только тогда он слишком волновался, чтобы вслушиваться в мелодию.

— Последний раз, когда я вас видела, — сообщила Коллингсвуд, хитро прищурившись, — вы спали как полено.

Брим улыбнулся.

— Последнее время я довольно одного этим занимался, капитан, — ответил он, — Если верить доктору Флинну, это ваше почти постоянное состояние, — заявила Коллингсвуд, и лицо ее посерьезнело. — Я видела, в каком; виде Урсис и Барбюс принесли вас с корвета. Валентин и его братия как следует потрудились над вами — за свое, недолгое пребывание на их корабле вы, судя по всему, успели наделать там дел.

— Старался, капитан, — скромно ответил Брим.

Коллингсвуд негромко рассмеялась:

— Я в этом не сомневаюсь, лейтенант. Но мне нужно знать все подробно. Вы же понимаете, я должна отправить официальный рапорт.

Брим почувствовал, что краснеет.

— Простите, капитан, — сказал он. — Я забыл. — Он уставился на свои ботинки, потом потер подбородок. — Насколько я помню, — начал он, — с момента, когда мы заметили этот корвет, мы… — И на протяжении следующего метацикла описал все, что видел на борту неприятельского корабля, включая те свои действия, которые считал мало-мальски интересными для начальства.