Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Нуца, это мой клиент, он был так любезен, что довезменя, я сегодня очень устала. А это моя тетя, Нуца Вахтанговна. А Тошка где?

– За компьютером сидит. Вы, наверное, голодны? Идемте вдом. Эличка ушла спать. Но ужин, разумеется, оставила.

– Я сейчас переоденусь и накрою на стол, Нуцико, вызовитакси для Юрия Валентиновича. Оно придет не раньше, чем через полтора часа, такчто поужинать вы успеете.

– Иди-иди, детка, я все сделаю.

– Уважаемая Нуцико, чем могу помочь?

Марго, конечно, хотела принять душ, но решила отложить это напотом. Что бы такое надеть? Халат не годится. Она сняла платье, натянула легкиебриджи и футболку. Тут с грохотом вниз по лестнице сбежала Тошка.

– Мам, ты приехала?

– Привет, лапочка, опять целый день у компьютерасидела?

– Нет, что ты, мы с Нуцико ходили в лес, ландышейнасобирали… Ужинать будешь?

– Да, я голодная как зверь.

– А я с тобой чайку похлебаю.

– У нас там еще гость…

– Кто такой?

– Лева прислал клиента…

– Зачем ты его сюда приперла?

– Это он меня припер.

– Как это?

Марго в двух словах объяснила, в чем дело.

– Ну надо же… Заботливый, значит, клиент попался?

– И не говори…

Когда пришло такси, Марго вышла проводить нечаянного гостя.

– Спасибо вам за все, Марго! – прочувствованнопроизнес он. – Так у вас здорово…

Вкусно, уютно, как-то по-умному… Ей-богу, спасибо.

– На здоровье.

Он поцеловал ей руку, и опять ей показалось, что он не оченьэто умеет. Наверное, подглядел у Левки.

– Повезло вашему мужу. Марго пожала плечами.

– У меня еще два дня отпуска, я позвоню.

– Зачем? – вырвалось у нее.

– Ну так я, как говорится, подписал протокол онамерениях, и от своих решений не отступаюсь.

– Ничего не понимаю, – устало нахмуриласьМарго. – Какой протокол, о каких намерениях?

– Не будьте дурой, Марго.

С этими словами он сел в машину и захлопнул дверцу. Машинатронулась, а Марго в полном ошалении осталась стоять у калитки. Что хотелсказать это психованный байкер?

Она медленно побрела к дому. И вдруг ее окатило жаркойволной догадки. Вот наглец! Протокол о намерениях он подписал. Только водностороннем порядке! У меня таких намерений нет и в помине. Тоже мне, ДонЖуан в бандане. Идиот!

На лавочке опять курила Нуцико.

– Почему спать не идешь? – обняла ее Марго.

– Сейчас пойду. А этот твой клиент интересный мужчина.

– Да ну… Платочком лысину прикрывает.

– Ничего подобного, нет у него никакой лысины, густыеволосы, вьющиеся, красивые, светло-русые…

– А ты почем знаешь? – крайне удивилась Марго.

– Он когда помогал мне на кухне, косыночка с негосвалилась, я видела. Знаешь, в нем очень сильное мужское начало…

– Нуца, ты зачем мне это говоришь?

– Просто констатирую факт.

– Какой еще факт ты можешь констатировать?

– Например, что он по уши в тебя влюблен, и ты не вовсек этому факту равнодушна.

– Что за ерунда!

– Я же не сказала, что ты к нему неравнодушна, – сласковой насмешкой улыбнулась Нуцико, – только с ним надо быть начеку,такой может дров наломать, особенно учитывая, что ты, наконец, съехалась сДаней.

– Нуца, о чем ты говоришь?

– О том, что когда женщине в твоем возрасте встречаетсятакой… ураганный мужчина…

Ураганный? – засмеялась Марго. – Хорошо, что тыменя предупредила, что он ураганный… Знаешь, когда об урагане известно заранее,потери можно минимизировать. А в Москве, когда предупреждают об урагане, егообычно не случается. Все, ты меня развеселила, и я иду спать. Спокойной ночи,Нуцико.

Марго ушла, а Нуцико докуривала свою последнюю на сегоднясигарету. А может быть Марго нужен ураган… Он ее освежит, но не сломает. Онасильная, но… А Даню жаль… Он очаровательный и любит Марго, но любовь его почтиштиль…

Марго легла и даже застонала от счастья. Как хорошо одной вкровати, как хорошо, что у Даньки ночной эфир… Он бывает у него только раз вдве недели… А я не привыкла спать вдвоем. Но сказать ему, чтобы спал в другойкомнате нельзя, обидится. Ничего, я привыкну. Я же люблю спать с ним. Онбольшой, сильный, к нему прижмешься и чувствуешь себя защищенной… И от ураганатоже? И она вновь остро ощутила то, что ощущала дважды в офисе. Что это? Простожелание…

Тошка дочитывала последнюю тетрадку дедовых дневников,взятых из Москвы. Многого она не понимала, многое казалось скучным и все женичего более интересного она в жизни не читала. Дед открывался ей с новых, невсегда даже приглядных, сторон, он не был больше для нее тем, кем был раньше –обожаемым дедушкой без страха и упрека, всемирно знаменитым музыкантом и опоройсемьи. Опорой семьи давным-давно уже стала мама, «обожаемая малышка Марго». Онавсегда оказывалась рядом, когда деду было плохо, вытаскивала его из депрессий,устраивала его дела. И однажды даже выплатила за него большой карточный долг,когда он проигрался в пух и прах. Оказывается, он был слабым человеком, вечноизменявшим жене, впавшим в состояние близкое к истерике, когда жена заболела ион не смог эмигрировать… То есть он даже собирался уехать один, но мама тогдаему не позволила, понимая, что его отъезд добьет бабушку. И сыновей своих он нелюбил. Леву еще хоть как-то, признавал за ним его обаяние и странно радовалсятому, что сын такой же чудовищный бабник, как он. Но была в жизни деда этатаинственная Н., которая, как явствовало из дневников, частенько прочищала емумозги. Возможно именно этим и вызывала у него «бурю чувств».

«Вчера, наконец, встретился с Н. Я все так же люблю ее. Онаопять за многое ругаламеня, как выражаются молодые «прочищала мне мозги». Отнее я готов принять любую хулу, она мне дороже иной хвалы. Удивительноесущество… Я знаю, она тоже любит меня, но зачастую и ненавидит. Понимаю, что вобщем-то сломал ей жизнь, но она сама так хотела… Если быть честным до конца,«до дней последних донца», я во всем свете люблю ее и Марго…»

На этом кончилась последняя тетрадь, из тех, что она взяла ссобой. Надо завтра поехать с мамой в Москву. Мама… Я ужасно ее люблю, она уменя самая лучшая. А что я скажу Таське? Ладно, что-нибудь придумаю, ясныйблин.