Книга заклинаний - Жаклин Уэст

– Когда ты собираешься перейти к завершающей стадии эксперимента? – спросил мальчик, снова начиная покачиваться с ноги на ногу.

«Когда ты от меня отвяжешься», – подумала Олив. Пожала плечами и мельком взглянула на небо. Солнце стояло еще высоко, но уже потихоньку начало опускаться в сторону горизонта, а свет из белого стал тепло-золотым. Родители могли вернуться домой в любой момент.

– Не знаю, – сказала она и наклонилась поднять растения, сорванные миссис Дьюи, стараясь не коснуться жалящих волосков крапивы. – Я вообще-то просто хотела посмотреть, найдется ли нужная трава. Может, заклинание даже пробовать не буду.

Она бросила взгляд на Резерфорда. Поверил или нет? Он глядел на нее еще более пристально, чем обычно. Ей показалось, что мальчик не просто наблюдает, а изучает ее, переводя взгляд с лица Олив на книгу у нее в руках и обратно.

– Мне любопытно было бы узнать, как пойдет дело, – сказал он наконец. И добавил, будто поразмыслив секунду: – …То есть решишь ты или нет.

А потом Резерфорд Дьюи отвернулся и, шурша, скрылся в кустах сирени. Олив осталась в одиночестве посреди сада со странным чувством, будто на цыпочках стоит на самом краю чего-то очень-очень высокого.

– Тебе что, не нравится? – спросила миссис Данвуди двумя часами позже, когда они всей семьей сидели за столом. – Ты съела почти на пятьдесят процентов меньше, чем обычно.

– Я бы сказал, на сорок процентов, – вставил мистер Данвуди, заинтересованно глядя на тарелку Олив.

– На сорок? Мне кажется, ты округлил в меньшую сторону, любимый, – мягко заметила миссис Данвуди. – По моим подсчетам, на тарелке Олив осталось семнадцать макаронин и как минимум двадцать две горошины под пропорционально равным количеством тунца.

– Да, мне понятна твоя точка зрения, любовь моя, но я бы сказал, что количество тунца выглядит как раз непропорционально большим…

Олив уставилась вдаль, в увитое плющом окно. На улице уже темнело, так что сквозь стекло трудно было что-то разглядеть. Ясно виднелось только отражение родителей, увлекшихся дискуссией, и ее собственное оцепеневшее, застывшее лицо между ними. Но на самом деле девочка вообще не видела окна. В голове у нее снова и снова со скрипом раскрывался люк и с таким грохотом захлопывался обратно, что было удивительно, как это грохот не раздается из ее ушей. Само собой, тут было очень нелегко сосредоточиться на печеной рыбе у себя в тарелке.

Кроме того, едва оставив книгу заклинаний в своей комнате, под голубым махровым халатом, Олив тут же почувствовала уже знакомую ей силу притяжения. Словно невидимый шнур натянулся, стоило ей выйти, спуститься по лестнице, пройти коридор и шагнуть через порог кухни, чтобы помочь накрыть стол к ужину. Чем дальше она отходила, тем сильнее тянуло обратно, и в конце концов она уже просто не могла думать вообще ни о чем другом.

Ладони чесались от желания снова раскрыть гримуар. Ноги ерзали под столом, готовые помчаться вверх по лестнице – хоть вместе с телом, хоть сами по себе, а по рукам и плечами бегали колючие, тревожные мурашки.

– Можно мне выйти из-за стола? – спросила Олив.

– Конечно солнышко, – ответила мама, слегка нахмурившись. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, все нормально. Просто устала.

– Сладких снов, Олив, – сказал мистер Данвуди и ласково погладил дочь по волосам.

Ее родители тут же снова так углубились в обсуждение пропорций, что даже не заметили, как Олив забрала недопитый стакан молока с собой наверх.

Она не спускала с него глаз, чтобы не разлить, а когда добралась до висевшего у двери в ее спальню изображения Линден-стрит, где жил Мортон, то как можно быстрее прошла мимо, стараясь не глядеть в ту сторону.

Стоило открыть дверь, ощущение притяжения немного ослабло. Олив оставила стакан молока на комоде и, бросившись к кровати, вытащила книгу из-под халата. Ее тут же окатило волной счастливого облегчения, словно она целый вечер задерживала дыхание изо всех сил, а теперь глубоко вдохнула свежий воздух. Девочка плюхнулась на кровать и стиснула гримуар в объятиях. Гершель по-дружески привалился к ее спине, но Олив не обратила на него внимания. Она прижалась носом к кожаной обложке, вдыхая ее пыльный, пряный запах, смешанный с мятным ароматом трав, которые торчали между страниц, будто буйно разросшиеся закладки. И принялась ждать.

Снизу доносились голоса мистера и миссис Данвуди. Сначала они перемежались стуком приборов о тарелки, а потом наполовину утонули в шуме воды из кухонного крана. Олив слушала. Она не включила ни одной лампы в спальне – если бы родителям вздумалось заглянуть, они бы решили, что она заснула. По фиолетовому небу за окном рассыпались первые крошечные звезды. Мягкость кровати и теплая тяжесть книги тянули в сон. Она даже задремала раз или два и блуждала во сне по заросшему саду, где возвышалось огромное одинокое синее дерево. Нижние ветви словно тянулись к ней, приглашая забираться все выше, и выше, и выше, к самой кроне, которая расстилалась над ней кудрявым шелестящим небом. Очнувшись, Олив удивлялась тому, что снова оказалась в своей спальне…

Она щипала себя за руку ногтями. Пыталась считать овец, чтобы побороть сон, но все время сбивалась где-то между седьмым и девятым десятками, а овцы норовили превратиться в кошек: рыжих, черных и пятнистых кошек, которые разбегались в стороны, не желая, чтобы их считали. Это раздражало. Потом девочка вспомнила, что овец считают, чтобы заснуть, а не наоборот. Наконец по коридору нижнего этажа прошагали две пары ног, и двойные двери библиотеки громко захлопнулись.

Олив сползла с кровати и выглянула в коридор, чтобы убедиться, что поблизости нет ни котов, ни родителей. Потом включила прикроватную лампу и открыла книгу заклинаний на отмеченной странице. Колючие, остроконечные буквы резко выделялись на фоне пожелтевшей бумаги. Мгновение она колебалась, почти физически ощущая, как стены старого каменного дома нависают над ней, следя за каждым движением. Сердце в груди билось тяжело и быстро. Она просто не могла теперь отступить назад, так и не выяснив, сработает ли заклинание, не узнав, что скрыто под люком в подвале…

В последний раз Олив окинула взглядом полутемную спальню и склонилась над страницей, повторяя пункты заклинания. И пока она читала, она все больше ощущала уверенность. Это ощущение окружило ее, словно броня, задавив последние следы нервозности, превратив ее в крошечное пламя, которое пульсировало в такт с биением ее сердца. К тому времени как девочка начала следовать инструкциям, она уже двигалась так плавно и уверенно, что стала едва похожа на самое себя.

На трюмо у нее стояла стеклянная чаша с увядшей цветочной композицией. Олив вытряхнула коричневые лепестки и поставила пустую посуду рядом со стаканом молока. Потом покопалась в ящиках, полных художественных принадлежностей, раздвигая акварельные палитры и разломанные упаковки цветных карандашей, и наконец нашла коробку мела. Вынула белый и положила рядом. Шарик черного меха по-прежнему лежал в кармане. Олив опустила его на дно пустой чаши.