Поверь в любовь - Ирина Надеждина

– Всё, отмучался… Семнадцать минут…

– Это я? – удивленно спросил Владислав.

– Да, – кивнул Валентин.

– Я тоже уже умер?

– Не знаю. Тебе скажут. Ты сам узнаешь.

В этот момент свет стал нестерпимо ярким и все – Валентин, Дина и он – склонили головы. Его охватило ещё неиспытанное раньше чувство любви. Неизвестно откуда величественный голос спросил:

– Ты готов умереть?

– Да, – Владислав и все, услышав этот голос, опустились на колени.

– Все дела закончены?

– Да. Я один.

– И нет дитя, за которое ты в ответе? Ты отрекаешься от своего сына?

Владислав очень ясно увидел Альку, стоящего над его гробом, заливающегося слезами. Он вспомнил свою боль, когда узнал о смерти отца. Теперь почему-то это чувство будто удвоилось.

– Нет. Я не готов, – ответил он. – Он ещё маленький и я ему нужен. Дай мне проститься с братом и Диной.

– Они будут с тобой. Ты сейчас слишком слаб и не останешься один.

Свет стал снова нормальным, не слишком ярким и они поднялись с коленей. Владислав удивленно смотрел на Дину и Валентина. Между ними начала появляться прозрачная стена. Он попытался рвануться через эту стену, но она оказалась очень прочной. Валентин протянул ему руку и сказал:

– Иди, Влад. Мы ещё увидимся. Сейчас тебе нужно вернуться.

– Не оставляй меня, – прошептал Владислав и сделал шаг назад.

Ему показалось, что он падает в пустоту, а потом он услышал чей-то крик:

– Сергей Николаевич! У него фибриляция… слабые сокращения… Скорее!

Он так и не пришел до конца в себя. Он слышал всё, что говорят вокруг него, каждый звук, каждое движение, чувствовал каждое прикосновение к себе. Он остался где-то в том светлом помещении и одновременно в реанимационном зале. Он не мог сделать последний шаг и уйти от Валентина. Ему казалось, что его рвут на части. Валентин был всё время с ним. За прозрачной стеной был какой-то другой мир – теплый и светлый, в нем царили гармония и совершенство. Из-за этой стены приходила иногда Дина, её прикосновения были ласковыми и легкими, как дуновение ветерка. Она приходила и уходила, а они оставались вдвоем. Они вспоминали то, что было. Жизнь проходила перед ними, как на экране – всё было на двоих: горе, радость, смех, печаль, удача. И чем больше они вспоминали, тем больше Владислав чувствовал всё за двоих. Сколько прошло так часов, дней или лет он не знал. Они дошли до ТОГО УТРА. И тогда из-за стены пришел отец. Он пришел вместе с Диной, но Дина осталась стоять в стороне, у стены. Отец подошел к ним, ласково улыбнулся и протянул Валентину руку.

– Пора, сынок.

– А я? – Владислав почувствовал холод одиночества сильно, как никогда.

– Влад, ты остаешься. Пойми, сынок, ты сейчас не можешь уйти. Настанет день, мы все встретимся. Но это будет не скоро. Сейчас Вальку пора и тебе пора, – он погладил Владислава по голове, как когда-то в детстве. – Мне жаль, что всё так вышло.

– Мне плохо без вас, – прошептал он.

– Будь сильным. На двоих сил у вас не было, должен был остаться тот, у кого не окончены земные дела. Это был ты. Валик отдал тебе всё, что осталось у него.

– Поэтому я чувствую всё вдвое сильнее?

– Да. И так будет всегда. Так когда-то было и у меня с Даном. У меня совсем не осталось сил жить, пришлось вас доверить ему. Отдать я смог то, что осталось по отношению к вам. Ведь тогда он был в полном порядке. А сейчас, сынок, прощай, – он обнял Владислава и прижал к себе.

– Прощай, отец, – прошептал Владислав.

В последний раз Дина коснулась его лица и ушла. Валентин, как и отец, обнял его. Владислав с ужасом прошептал: «Прощай», и заплакал. Слезы катились по лицу, он не вытирал их, а только смотрел вслед уходящим. Всё заволокло каким-то сумраком, через который стали постепенно проступать очертания стен, потолка, бестеневых ламп и окна. Дышать стало труднее, что-то мешало во рту. Он наконец-то ощутил своё тело, но оно показалось чужим, онемевшим и очень усталым. Владислав попробовал пошевельнуться, но не смог, до того он ослабел. Горло было сухим, как песком ободранным, хотелось пить.

– Пить… – прошептал Владислав и не узнал в хриплом шепоте своего голоса.

То, что началось вокруг него через секунду, можно было сравнить разве что с ураганом. За свою практику он не помнил такой суеты, какая поднялась вокруг. Причины этого он никак не мог понять. Его бывшие подчиненные смотрели на него со смесью страха и восторга. Кроме глотка воды, который он сделал с большим трудом, его ничего не интересовало. Он помнил, что он один. Одиночество стало слишком реальным. Сколько прошло времени, он не знал. Откуда-то появился Дан с усталым осунувшимся лицом. Он постарел на добрых пять лет. Он присел у кровати и смотрел молча на Владислава.

– Дан, – прошептал он. Голос стал сильнее.

– Влад, сынок, ты меня слышишь?

– Да. Дан, Валек… Валек умер. И Дина.

– Ты знаешь?

– Да. Я видел их там… – он передохнул. – Их уже похоронили?

– Конечно, сынок. Ведь прошел уже месяц.

– Месяц?! – Владислав был поражен. – Где я, Дан?

– В своей реанимации. Ты был ранен.

– Я помню. Давно я здесь?

– Месяц.

– Почему?

– Ты не приходил в себя.

– Я всё слышал и видел, что здесь было… Я не думал, что прошло столько времени. Тебя я тоже видел.

– Полежи тихо. Тебе нужно набираться сил.

– Где Алик?

– У меня. С ним всё в порядке, не беспокойся. Полежи тихо.

– Сейчас. Что у меня во рту?

– Трубка. Дышал-то ты с перебоями.

– Попроси ребят, чтоб на нос переставили. Мешает.

– Хорошо. Сейчас полежи тихо.

– Не уходи.

– Я никуда не ухожу, – Даниил Александрович взял его за руку.

Владислав прикрыл глаза. Этот короткий разговор его утомил до полного изнеможения. Дядя просидел возле него долго. Владислав открывал глаза время от времени. Несколько раз ему делали какие-то уколы, трубку изо рта убрали. От усталости он задремал. Когда проснулся, Дана уже рядом не было, и он испугался, что так и останется совсем один. К нему подошел дежурный врач – Леша Почетный.

– Как дела, шеф? – спросил он, склонившись к нему.

– Нормально, – голос стал сильнее и он уже не шептал, а просто тихо говорил. – Где Дан?

– Приедет вечером. Где-то через часик. Он уехал совсем недавно. Беспокоит тебя что-нибудь?

– Нет. Голова тяжелая и слабость.

– Слабость пройдет. Главное, что ты в себя пришел.