Убийство Иисуса. Расследование самого громкого преступления в истории - Билл О’Рейли

Служитель протягивает Иисусу свиток пророка Исайи.

– Дух Господень на мне, – читает Назареянин подревнееврейски, – ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное.

Не садясь, Иисус переводит эти слова на арамейский – для тех, кто плохо понимает древнееврейский на слух. Обычно в синагоге читают Писание стоя, а толкуют сидя. Так что Иисус снова садится, опирается спиной на стену, чувствуя, что все взоры устремлены на него.

– Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами, – спокойно говорит он.

Люди поражены. Текст, который читал Иисус, относится к помазанному освободителю, к пророку и Мессии. К тому, кто придет и сделает всех свободными. И что же – неужто Иисус хочет сказать, что это он?!

– Не Иосифов ли это сын? – задают люди риторический вопрос.

Они прекрасно знают, что Иисус – сын Иосифа, и слова их означают: знай свое место! Твоя семья и не из самых состоятельных, и не из самых ученых в Назарете. Ты сын Иосифа, только и всего! Заявление Иисуса о том, что он будто бы послан Богом для благовестия, для них звучит оскорбительно. Даже родственники Иисуса не могут поверить его словам[37].

Но Иисус не теряется и не отступает. Он ждал такой реакции.

– Истинно говорю вам, – отвечает он, – никакой пророк не принимается в своем отечестве.

И далее произносит пространную речь, в которой обосновывает, почему только что прочитанные слова относятся именно к нему. Он ссылается на Илию и Елисея, двух пророков, отвергнутых народом Израильским[38]. Слушатели знают их истории и сразу понимают намек. В сущности, Иисус говорит этим людям вот что: он давно уже знает, что он Сын Божий, знает также, что они отвергнут его, но за это Бог отвернется от них. Говоря о наказании Божьем, Иисус упоминает голод, вдовство, проказу – и это приводит в ярость всю синагогу.

Забыв, что они находятся в доме молитвы, несколько мужчин вскакивают и хотят наброситься на Иисуса. Он выбегает за дверь. Они за ним. Эти люди, всего несколько минут назад погруженные в молитву, теперь слаженно отрезают ему все пути к бегству. Иисуса хватают и ведут на край города, на высокую скалу, с которой открывается вид на Галилею.

Эти люди намерены сбросить Иисуса со скалы. И очень вероятно, что им это удастся: что он сделает против целой толпы? Но в последний миг Иисус поворачивается к своим противникам лицом. Он стоит, выпрямившись во весь рост, расправив плечи и уверенно расставив ноги. В позе и лице Иисуса нет ничего угрожающего, но преследователи поражены его бесстрашием и тем, что он держится как власть имеющий. Что он говорит им – мы не знаем; его слова, как и оскорбления и угрозы его преследователей, в хроники не вошли. Но, так или иначе, толпа рассеивается. Иисус уходит из Назарета невредимым.

И уже не возвращается[39].

* * *

Трижды Иисус объявил о том, кто он: толпе в Иерусалиме, фарисею Никодиму и, в третий раз, в родной синагоге, людям, которых знал, как самого себя. Трижды назвал себя Сыном Божьим: заявление богохульное, за которое, по иудейскому закону, он заслуживает смерти. Такие слова не возьмешь назад; после них нельзя вернуться к тихой смиренной жизни, какую он вел до сих пор. Обратного пути нет. Назарет – больше не его дом, и сам он больше не плотник.

Иисус не напишет ни одной книги, не сложит песню, не создаст картину. Но за те две тысячи лет, в которые слово его услышат миллиарды людей, о нем напишут больше книг, сложат больше песен, создадут больше произведений искусства, чем о любом другом человеке в мировой истории.

Однако это дело будущего. Теперь же Назареянин – совершенно один, отрезанный от знакомой и привычной жизни, – идет по Галилее, проповедуя слова надежды и любви.

Пройдут годы: эти слова услышат миллиарды людей и станут его верными последователями. Но Иисус не обратит к себе сердца князей человеческих, тех, что сейчас держат в своих руках его жизнь.

Для людей, облеченных властью, он останется врагом.

КАПЕРНАУМ, ГАЛИЛЕЯ

ЛЕТО, 27 ГОД Н.Э.

ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

Только что вернулась местная рыболовецкая флотилия, сутки пробывшая на воде, и рыбный базар, окружающий пристань в Капернауме, теперь полон народу. Торговля идет по обеим сторонам дороги, вымощенной черным вулканическим базальтом, как и двухметровый волнолом, которым она оканчивается: здесь рыбаки сортируют свою добычу на чистую и нечистую, прежде чем отдать положенную десятину мытарю[40]. В огромных сосудах с пресной водой плещется живая рыба. Матфей, местный сборщик податей, на заставе у причала пересчитывает улов. И всюду толпятся покупатели, которым не терпится купить самую свежую рыбу для сегодняшнего ужина. То, что не удастся продать сегодня, отвезут в Магдалу, там засушат или засолят, упакуют в корзины – а оттуда галилейская рыба разойдется по всей Римской империи.

Уже больше двух столетий селение Капернаум на берегу Галилейского моря живет и процветает рыбной торговлей: каждый сантиметр из пятидесяти метров, отделяющих каменные пирсы от волнолома, здесь занят лодками и сетями. Есть здесь и перевозчики, легко и быстро переправляющие пассажиров в соседнюю Магдалу или за двенадцать километров по морю, в Гергесу. Но по большей части это рыбацкие суда. По берегам Генисаретского озера (так еще называют это пресноводное море) можно найти не меньше дюжины крупных рыбацких поселков, но Капернаум из них – самый оживленный. С ним не сравнится даже Тивериада, новая столица Антипы. Достаточно сказать, что здесь постоянно размещена сотня римских солдат, наблюдающих за тем, чтобы все налоги взимались по закону.

Так что, похоже, если Иисус искал себе слушателей – он пришел, куда надо! Но есть проблема: Капернаум – город слишком уж многолюдный и занятой. За звяканьем свинцовых грузил, за переругиванием покупателей с продавцами Иисуса здесь попросту никто не услышит. Сами рыбаки неимоверно устали – целый день без отдыха они закидывали кудельные сети, выбирали из них рыбу и бросали в лодки, так что едва ли сейчас готовы слушать религиозные проповеди.

Но Иисуса это не смущает. Он останавливается, чтобы оглядеть длинный ряд пирсов, окидывает внимательным взглядом разнокалиберные рыбацкие суда. Кажется, ищет какое-то конкретное судно – или человека.