За горсть монет. Том 2 - Константин Гориненко

Удар, взмах, отшаг, удар. В каждую атаку Кайн вкладывал все остатки своей силы.

Укол-укол-порез-отскок. Альдберг продолжал наседать на врага, не давая и секунды покоя.

Мгновения растягивались в минуты, в часы, в вечность. С каждым ударом рыцарь чувствовал, как его тело ноет от изнеможения, но продолжал биться с юрким противником. Каждое его уклонение указывало Кайну на недостатки техники убийцы. С каждым промахом он становился ближе к попаданию.

И вот! Альдберг расслабился и опрометчиво нырнул прямо под ноги рыцарю. Размашистый удар чиркнул его по макушке. Шляпа убийцы полетела наземь. Резким пируэтом Кайн перевел меч за голову и со всех сил рубанул врага прямо по спине.

Однако тело Альдберга рассеялось, словно его и не было, а посмотрев на свои ноги, рыцарь увидел, что ремни на его сабатоне были разрезаны и тот слетел с ноги. Сама конечность уже намертво срослась с землей.

Подняв глаза, он увидел противника всего в паре шагов от себя.

-Аааааааааа… – устало протянул Кайн, – Теперь все ясно. На клинке был яд. Верно?

-Вытяжка из галлюциногенов. Модифицированная, чтоб распространятся по крови и смешанная с паралитиком. – с долей гордости ответил Альдберг.

-Хе… Значит легендарный Гробокопатель едва смог победить единственного рыцаря? – тяжелая отдышка не помешала ему слегка усмехнуться, – И то только благодаря отравленному лезвию… Когда мои братья найдут тебя, долго ты не продержишься… Готов к смерти?

-Ты угрожаешь тому, кто через пару лет сдохнет от старости. – Альдберг поднял с земли шляпу, обтрусил ее и вернул на голову. Не пряча клинок в ножны, он начал медленно обходить свою жертву, – Главный вопрос: готов ли к ней ты?

-Я – рыцарь! – с остатками гордости выпалил Кайн, – Я всегда был готов отдать свою жизнь за правое дело!

Бродящий вокруг застывшего бойца Альдберг начал раздваиваться, потом его стало трое, четверо. Слова доносились до ушей Кайна словно глубокое эхо. Все его естество желало нанести последний удар по окончательно зазнавшемуся врагу, но оружие не выпадало из рук лишь потому, что держащие его пальцы были парализованы.

-Правое? – голос старика раздался из-за спины, а несколько точных взмахов разрубили ремни кирасы. Кдаллировые пластины начали одна за одной падать на землю, – Свою-то работу ты называешь правым делом? Вы вще-то вторглись на вполне нейтральную территорию, убили необученных крестьян, которых в спешке загребли в баронскую армию. Из-за вас по всем близлежащим селениям началась паника, в которой много людей умрет в давке, а кого-то по ошибке прирежет стража. Из-за боя начался лесной пожар, что может перекинуться на ближайшие посевы и оставить еще десятки сел умирать голодной смертью.

-Мы сражались с врагами короля! И не тебе говорить о мучениях простого народа.

-Ха! «Враги короля»! Легко прятаться за завесой геройства, чтоб не задумываться о последствиях своих действий? Я хотя бы не оправдываю свои грехи правым делом. Если так судить, то я уже лучше всех вас!

-Я устал от твоих разглагольствований. Докажи наконец, что тебя не зря называют убийцей из Смеющегося Кошмара. Сделай свое дело!

-О-о-о! Нет, нет, нет, нет, нет. Не бойся на этот счет. Ты не умрешь.

-Хватит этого фарса. Если ты хочешь выпытать из меня информацию, можешь и не надеятся…

-Да нихрена мне от тебя не нужно. Дело в том, что ты молод. Я бы на вскидку дал не больше лет двадцати пяти. За такой срок человеку не дано успеть познать всю прелесть жизни.

-Тебе ли рассуждать о человеческих чувствах? Тому, кто забирает их у каждого вместе с жизнью?!

-Вот именно! Чувства! Эмоции! – Альдберг едва не заплясал вокруг Кайна, – Все в своей жизни люди делают именно для них! Даже выживание встает на второй план, когда кто-то хочет испытать на себе все, что может представить этот мир!

-Мог бы и проще сказать, что тебе нравиться пытать людей.

-Лишь ничтожества прибегают к пыткам! Во время них все мысли и чувства перекрываются тупой болью! Но вся прелесть кроется именно в моментах между приходами палача! В те самые моменты ожидания в темной камере! В моменты, полные ужаса и трепета! – завороженный Альдберг встал прямо перед рыцарем, но ушел настолько глубоко в себя, что даже его взгляд будто не замечал врага.

Кайн уже едва мог говорить, но все же нашел в себе остатки сил. Остатки того вдохновения, с которым он ворвался в этот бой. Они позволили ему пересилить себя и начать заносить руку с мечом все выше и выше, но вдруг весь мир сдвинулся, сердце сжалось в груди, а в глазах померкло.

Под действием яда даже простое падение казалось чем-то непостижимым. Когда зрение вернулось к Кайну, он уже лежал на земле. Точнее не просто лежал, а частично слился с ней всем телом. Альдберг склонялся прямо над ним.

-Как я уже говорил, я терпеть не могу, когда кто-то погибает, не познав всей прелести жизни. Не познав всех эмоций, что она может подарить. Потому не страшись. Ты не умрешь. Ты еще очень долго не сможешь умереть. Я солью твое тело воедино с землей. Дождевая вода будет утолять твою жажду. Минералы будут питать твое тело. Черви будут прогрызать свой путь сквозь твою плоть, а корни деревьев расти прямо внутрь твоих органов. Может быть, через сотню лет что-то расколет это место и смерть наконец примет тебя в свои долгожданные объятия, но к тому моменту ты уже не будешь ждать ее. За это время твой разум померкнет без остатка, но прежде успеет испытать истинный ужас и отчаяние. Прощай.

С этими словами Альдберг показал из-под плаща свою левую руку. Она была непроглядно черной, но прямо сквозь нее можно было рассмотреть спокойно колышущиеся кроны деревьев. Она была одновременно тверда как камень, но и словно не существовала в этом мире, будучи всего лишь астральным дымом.

Кайн не почувствовал ее прикосновения, но за секунду весь мир окутала тьма. Но не сознание рыцаря. Оно оставалось предельно ясно и в полной мере понимало, что он больше никогда не увидит солнечного света.

Когда Скеитрир вновь сумел открыть глаза, вместо неба над ним маячил бурый потолок повозки. В нос ударил резкий запах пряностей, посреди которого чуткое обоняние демона смогло уловить отдаленные нотки спиртного. Повертев головой, он осмотрел груды разномастных ящиков и мешков, в спешке переставленных, чтоб освободить место для раненного. Справа от него на громоздком мешке бок о бок сидели Гэбриэл с Алеанорой, но они не заметили его пробуждения, ведь сами находились в полудреме.

Судя с изрядных покачиваний повозки, они уже ехали по отдаленным холмистым тропам, ведущим в Фалленхрам, а залезающие под развевающуюся покрову лучи солнца сообщили, что сейчас был ранний вечер.

Скит попытался сесть. Живот мигом разгорелся адской болью, и лишь намертво стиснутые зубы позволили ему не закричать.

От вырвавшегося стона проснулась Алеанора и мигом выхватила из близстоящего ящика пару кусков имитила.