О святых и тенях - Кристофер Голден

Вошел в девушку, медленно и ритмично двигался. Алекс чувствовала, как в безумном танце мчится по их жилам кровь, слышала, как бьются их сердца, слышала их тяжелое дыхание. Ей казалось, она ощущает аромат крови, пульсирующей в их чреслах. Она чувствовала, как кровь прилила и к ее чреслам, по ногам потекла влага, и, глядя на молодую пару, наслаждавшуюся друг другом, Алекс не удержалась и принялась ласкать себя рукой. Она вся горела и не замечала ни холода, ни того, что лунный свет отражается от ее темно-бордовых сосков. Раскачиваясь, влюбленные вскрикивали под музыку ночи, и Алекс была уже не в состоянии сдерживаться. Одной рукой она распахнула окно, другой быстро довела себя до оргазма и громко застонала вместе с женщиной. Все еще дрожа, она глубоко вздохнула и…

Вошла в комнату, точнее, поплыла к полу. Мужчина увидел ее первым и замер от изумления. Женщина открыла глаза и хотела было сказать что-то, но Алекс поднесла палец к губам.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептала она.

Да и что они могли сказать прекрасной обнаженной африканке, появившейся перед ними из холодной итальянской ночи?

— Позвольте мне любить вас обоих, — тихо сказала она.

Они не ответили ей, понимая, что выбора у них нет.

В конце концов, они сами хотели этого.

Венеция похожа на многие европейские города. Туристы, приезжающие сюда, движимы жаждой исследования. И магазины, и история так же им интересны, но сильнее всего их тянет в этот город приключение.

В холодное время гостей в Венеции, в этом городе лабиринтов, значительно меньше. Лишь накануне карнавала туристы приезжают сюда, с нетерпением ожидая начала одного из самых великолепных праздников в мире. Он мог бы поспорить с великолепием Марди-Гра7 в Орлеане, с карнавалом в Рио и со многими другими по всему свету. Каждый год, с пятницы и до раннего утра Пепельной среды8, горожане и приезжие веселятся, будто став частью традиции и легенды, они словно теряют на время сами себя, надевая маски и костюмы.

В этом году они были не одни. За масками и костюмами, за праздничным весельем, за традициями и легендами прятались и другие гости карнавала Одни из них были людьми, другие — нет. Люди выдавали себя за туристов, останавливались в гостиницах, ходили днем по магазинам, пока их хозяева спали в подвалах и подземельях, в затемненных гостиничных апартаментах или в роскошных частных долгах. Они приехали вовсе не на карнавал. Люди прибыли на другой праздник, спрятанный за венецианским фестивалем, на встречу своих темных хозяев — Непокорных.

Как часто бывает во время таких грандиозных событий, должен был состояться пир.

Однако, если бы все Непокорные, собравшиеся на этот праздник, принялись бы лакомиться людьми, результаты немедленно привлекли бы внимание международных средств информации, пролив тем самым на них неприятный, болезненный свет, погасить который невозможно даже при помощи политических интриг.

Чтобы избежать ненужного внимания, жители тени создали систему жесткого международного контроля и разработали план, в соответствии с которым они привозили с собой под видом туристов людей, принимавших участие в их встречах.

Эти люди добровольно следовали за своими хозяевами и богами, стремясь только к одному — служить им. Можете ли вы представить себе договор, заключенный совершенно сознательно между человеком и животным? Идея одновременно и нелепая, и возвышенная. Но такова природа добровольцев. Более преданные, чем последователи любого культа, они не доживали иногда и до конца года. А те счастливчики, кому удалось выжить, обращали в свою веру новых сторонников. И цикл начинался заново.

Казалось бы, скрыть это невозможно. Вернее, было бы невозможно, не будь одного «но»…

Люди никогда не видят того, чего видеть не хотят.

Коррупцию, заговоры, смерть.

Под прикрытием царящего на карнавале веселья, в тени, рожденной слишком ярким светом, пряталась смерть, на которую никто не обращал внимания. Горожане и гости чувствовали ее присутствие и были осторожны, как никогда в остальное время года Они не выходили на улицу по ночам, тем более в одиночку. Пытаясь быть выше той опасности, что поджидала их среди теней, они отворачивались или закрывали глаза, даже если тень вдруг освещал луч солнца. Они отказывались видеть. Венеция была в этом году. В году минувшем — Новый Орлеан. До этого — Милан, Рио и множество других городов.

Власти Венеции, как всякие другие власти, пережившие встречу Непокорных, были вынуждены подчиниться обстоятельствам и закрывали глаза на массовые исчезновения людей. Они с облегчением обнаруживали, что на эти исчезновения обращали внимание лишь владельцы отелей, чьи постояльцы так и не покинули номера Запросы от представителей правительств или членов семей приходили лишь в исключительных случаях.

Для добровольцев, мечтавших умереть в Венеции, карнавал стал религиозным событием, временем поклонения, своего рода паломничеством в Мекку. Ах, как это прекрасно стать избранным, войти в число немногих, кому выпала честь служить Непокорным… Впрочем, конечно, далеко не все из исчезнувших людей были добровольцами…

— Я проделал долгий путь в эту проклятую Италию вовсе не за тем, чтобы у меня под ногами путались вонючие косоглазые, — слишком громко заявил дородный мужчина.

В клубе было очень шумно, вопила европейская танцевальная музыка, американские блюзы, здесь была целая толпа молодых венецианцев и гостей со всех концов света. Было очень шумно.

Однако этот придурок говорил слишком громко, так что Ши-эр Жи-Шенг его все равно услышал.

— А я говорю тебе, Марко, — настаивал он, обращаясь к своему собеседнику, парню из местных, — разница есть. Сейчас столько самых разных видов. Таитяне всякие, вьетнамцы… еще из Камбоджи… корейцы, филиппинцы. Эскимосы. Или Гавайи — все, кто там живет, считаются американцами, представляешь? Ну еще есть настоящие японцы и китайцы. Короче, вонючие косоглазые. Вся эта ложь про экономический террор… их главная цель — уничтожение Америки. Господи, а я ведь думал когда-то, что хуже черный и латиноамериканцев нет никого. Штаты были бы райским уголком, если бы нам приходилось беспокоиться только из-за них! Так что забудь о том, чтобы перебраться в Америку, приятель. Знаешь, меня не удивит, если в конце концов вся твоя семья вернется обратно.

Поборник чистоты Америки замолчал, чтобы перевести дух, и посмотрел на Шенга, которому, собственно, и предназначалась эта речь.