Позывной "Курсант" - Павел Барчук

не упекли. Кто ж детдомовскому обрадуется в больничке? А тут Николай Николаевич приехал. Забрал меня. Ну, я не стал афишировать. Зачем? Да и все равно надеялся, что пройдёт, отпустит…

Врал я, конечно, вдохновенно. С огоньком. Сочинял на ходу. Просто такая версия казалась мне самой подходящей. А что? Вполне реально. В любом случае надо найти оправдание своему неведению. И кстати, теперь даже если у меня будет какая-нибудь хрень проскакивать, тоже буду валить на удар по башке. Главное, не переборщить.

— Погоди…– гость покачал головой, словно с трудом мог поверить в то, что слышит. — То есть, на самом деле…вообще ничего не помнишь?

— Нет. Говорю же Вам, — я сел обратно на табуретку, а затем искренним, честным взглядом уставился на Бекетова.

Заодно попытался прислушаться к внутренним ощущениям. Может, сработает что-то. Вдруг, щёлкнет в голове какой-нибудь тумблер. Сам-то я, что вполне понятно, знать не знаю об этом старшем майоре ни хрена… Черт… главное, вслух его майором не назвать. Если мне не изменяет память, моя, родная, их звания идут в комплекте с этой чертовой «государственной безопасностью». Так вот, я, конечно, старшего майора государственной безопасности не знаю. Это понятно. Но Реутов, выходит, знал.

Однако, нигде ничего не щёлкало. Смотрел на этого мужика, с аккуратной стрижкой, с сытым, откормленным лицом, и никаких эмоций не испытывал. Кроме, конечно, весьма конкретного напряга. С хрена ли у детдомовца такие люди в знакомцах ходят?

— Вот млядство…– Выругался Бекетов. Потом повернулся к Николаю Николаевичу и сухо велел ему. — Ну-ка, старший лейтенант, иди во двор. Посмотри там… Не знаю, что… Дров наруби. Дорогу почисть. Сам разберёшься.

Клячин молча развернулся и вышел из кухни. Буквально через минуту хлопнула входная дверь.

— Таааак…– Старший майор этой трижды проклятой безопасности повернулся ко мне. — Даже и не знаю, что сказать…А соображаешь как? Нормально?

— Конечно, нормально. — Я ещё сильнее вылупился на него.

Моей искренностью, которая, надеюсь, имелась во взгляде, можно было сейчас поливать африканскую савану, чтоб превратить в цветущий лес. Просто огромное море искренности. Не хватало, чтоб меня тут в психи определили.

— Все отлично. Башка варит на сто процентов. Только не помню о себе ничего. Ну, и Вас, соответственно, тоже. А так-то я не идиот. Все понимаю. Где нахожусь, что вокруг происходит. Думаю, это скоро пройдёт. Последствия драки и удара. Не более.

— Хм…– Бекетов потер подбородок. — В принципе…не такая уж это большая проблема…

Он выглядел задумчивым. Видимо, соображал, как поступить дальше. А я в этот момент тоже соображал. Только немного в другом ключе. Переваривал кусок информации, который проскочил совершенно случайно в словах Клячина. Действовал, согласно поставленной задаче…Создал условия…Выходит, он специально тащил меня из Свердловска в Москву на этом чертовом паровозе…Проверял, типа…Так получается. Значит, ему велели это сделать. А проверял что? Не сдохну ли? Не попытаюсь ли бежать? Не брошусь ли под колеса поезда? Не придушу ли его по-тихому ночью? Вариантов до хрена, конечно.

В голове прокручивались те четыре дня нашего путешествия. Выдержка? Терпение? Послушание? Что-то из этого репертуара нужно было увидеть Клячину в моем поведении? А главное — зачем?

— Алексей… — Наконец Игорь Иванович, видимо, решил для себя сложную задачу, и теперь выглядел абсолютно спокойным. — Это, конечно, весьма неожиданный поворот… Насчёт твоей памяти. Но… Давай кое-что тогда объясню. Я не просто так отправил товарища Клячина на улицу. Скажем так, он не все о тебе знает. И все ему знать точно не надо. А нам необходимо с тобой побеседовать, выходит, открыто. Как ты уже понял, мы знакомы давно. Но на самом деле, даже не представляешь, насколько давно. Думаю, надо начать с того, что я хорошо дружил с твоими родителями.

Он замолчал, уставившись на меня грустным взглядом.

Зашибись…Я моргнул несколько раз, чтоб достоверно выглядеть удивлённым, а потом спросил:

— Как родителями? А товарищ Клячин говорил, не было их. Мол, на улице нашли.

— На улице… — Старший майор государственной безопасности, усмехнувшись, в очередной раз покачал головой. — Про улицу велел тебе говорить я. Дойдем до этого момента. Улица — легенда, которой нам пришлось придерживаться последние девять лет. Ради твоей же безопасности. Мы были вынуждены так поступить. Ты не помнишь, выходит… Но… В общем, твоим родителям я помочь не смог. Их оговорили… Да… Отец твой был дипломатом. Служил в интересах Советского государства в Германии. Но потом… Его отозвали, арестовали и обвинили в работе на иностранную разведку. Мне очень жаль, Алексей, твоих родителей давно нет в живых. Я в те времена занимал не слишком высокую должность, так что никак не мог помешать трагедии. Да и год выдался… В 1927-м все произошло. Летом товарища Войкова убили враги. Это же ты помнишь? Такое точно нельзя забывать.

Игорь Иванович прервал свой рассказ и уставился на меня настороженным взглядом.

— Конечно! — Пылко ответил я и даже прижал одну руку к груди.

Что, блин, за Войков? Судя по выражению лица Бекетова и по интонации голоса, кто-то из общественных персон. Ну, и черт с ним. Это можно потом осторожно выяснить, если уж так важно.

— Отлично! — Он облегчённо выдохнул. — В общем… В декабре твоих родителей забрали. Но я попытался спасти тебя. Поэтому, в коммуне имени Дзержинского, куда тебя отправили, как сына врага народа, случился несчастный случай. Зимой два воспитанника отправились в лес, дров запастись. С воспитателем вместе, конечно же. Но так вышло… В общем, утонули они оба. И Алексей Сергеевич Витцке, и Алексей Иванович Реутов. Такова официальная версия. Но… На самом деле, ты остался жив. Воспитатель привел тебя на хутор, где жил сам. Оттуда я и забрал уже Реутова. Хотя, как ты, думаю, понял, фамилия эта тебе не принадлежит. Просто так было надо. Документы справили быстро. Я справил. И забрал тебя с хутора тоже я. Выбрал детский дом подальше от прежнего места…

— Подождите… — Я во все глаза смотрел на мужика, сидевшего напротив. Потому что мне, скажу честно, стало сильно не по себе от его рассказа. — Это что ж… Настоящего Реутова… Утопили?

Вообще, конечно, не нужно было, наверное, говорить это вслух. Потому что весьма велик шанс бедолаге Реутову, уже в моем лице, сдохнуть повторно. Но если догадка верна, и одного пацана угандошили, чтоб вытащить из коммуны другого, то, похоже, личность я весьма ценная. В историю про крепкую дружбу что-то не верится.