Разрушенный мост - Филип Пулман

услышала, как кто-то окликает ее по имени. Это был Глен Уильямс, спешивший следом. Джинни остановилась и подождала, пока он поравняется с ней.

Глен был примерно того же возраста. Вместе с родителями он жил в деревне – они держали там магазин. Обычно Джинни и Глен пересекались редко, но он ей скорее нравился. В следующем году, наверное, им придется общаться чаще, потому что он тоже взял продвинутый курс французского.

– Привет! Я везде тебя искал, – сказал Глен. – Что это за парень у вас дома поселился?

– Это Роберт. Мой брат. Наполовину.

– Ага, понятно. Ну слушай, у нас завтра вечером барбекю. Придет Эрил, Шон, остальные тоже, все как всегда. Если хочешь, пригласи и брата.

– Отлично. Не знаю, придет ли он, но я приглашу.

– Тогда до встречи… – он улыбнулся и направился по своим делам.

Глен всегда казался Джинни немного странным, одновременно резким и чудаковатым, но довольно симпатичным. Волосы у него были медно-рыжие, тело подтянутое и мускулистое. А еще после встречи с ним Джинни снова пришли на ум слова, которые она сказала Венди Стивенс: про то, как обидно будет, если ее мама окажется на самом деле продавщицей, – и она покраснела, хотя рядом никого не было. Все потому, что отец Глена держал магазин, но еще он был бардом, поэтом, довольно широко известным среди гостей и участников Эйстетвода, фестивалей валлийского языка, на которых поэты и музыканты устраивали состязания и получали призы. У него вышло два сборника стихов, и, если подумать, он точно так же служил искусству, как и мама Джинни. Все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

* * *

На следующее утро она рассказала Роберту про барбекю, ясно дав понять: он тоже приглашен. К удивлению Джинни, тот кивнул:

– Здорово. Я бы сходил.

Потрясенная его спокойным тоном, она даже не сразу нашла, что ответить. Дело было за завтраком, после которого папа собирался отвезти Роберта в Портафон и купить ему новые вещи. Папа рассказал Джинни об этом, когда Роберт вышел в туалет; оказалось, у него и правда ничего нет, кроме содержимого потрепанного чемодана.

– Не знаю, почему так, – признался папа. – Может, она болела дольше, чем я думал. Как вы, ладите?

«Так присмотрись и сам поймешь, – подумала Джинни». Конечно, она не стала говорить этого вслух.

– Вроде того. Пап, слушай, помнишь бабушку и дедушку? Где они живут? Тоже в Ливерпуле?

– Рядом с ним, в Честере.

– Роберт сказал, его мама с ними не ладила.

– Вот как? – он сделал вид, что полностью поглощен попытками аккуратно сложить газету.

– А тебя в честь него назвали?

– В честь кого?

– В честь дедушки, естественно.

– И зачем тебе вдруг понадобилось это знать?

– Хочу выяснить что-нибудь о себе, – сказала Джинни, глядя прямо на него. – И о своей семье.

Папа отвел взгляд.

– Его зовут Кен. Кеннет Генри Говард. Бабушку – Дороти. Тебе нужно что-то из Портафона?

– Нет, спасибо, – коротко ответила она.

Джинни не соврала. Когда сказала, что ей интересно было бы узнать имя деда, но это была не единственная причина. Как только папа и Роберт уехали, она позвонила в справочную и попросила номер мистера К. Г. Говарда из Честера.

Оператор легко его нашел.

– Можете дать мне еще и адрес?

– Гроув-роуд, 16.

Теперь у нее были имена, адрес и телефон бабушки и дедушки, и Джинни отправилась в «Дракон», окрыленная этим тайным знанием, чтобы рассказать Рианнон все про Роберта, потому что накануне они не виделись.

* * *

Субботним вечером в яхт-клубе яблоку было негде упасть. Стоило Джинни перешагнуть порог, как она сразу почувствовала, что смена будет жаркой.

– А вот и моя маленькая подружка, – пропел Энди, который взбивал что-то в миске.

– Нет у тебя никакой подружки, придурок, – устало перебила его Энджи Лайм. – И давай побыстрее с соусом. Мне он уже нужен.

Своего часа сегодня ждали не четыре курицы, а все шесть, Энджи причитала над овощами, потому что поставщик не привез цуккини, и Джинни тут же втянулась в привычную рутину: здесь она чувствовала себя как дома. Она резала хлеб, перекладывала его в корзиночки, выносила в зал, забирала солонки и перечницы и досыпала в них приправы. Гарри возился с пивным краном.

– Как там наш Пикассо? Старик Калверт, я имею ввиду. Продал хоть одну картину?

– Представьте себе. Как раз сегодня. За сорок фунтов.

– Да ты шутишь! Не может быть!

– Еще как может, я же там была. Пришла молодая пара, заказала кофе, парню картины очень понравились, а девушке нет, это сразу было заметно. Мистер Калверт рассказал им все про идеи и смысл своих рисунков, и парень в конце концов сказал, что купит одну. Я видела лицо девушки в тот момент. Думаю, он об этом пожалел.

Гарри фыркнул и хлопнул в ладоши, как тюлень на представлении.

– А что за картина-то? – спросил он.

– «Алхимическая гармония». Мистер Калверт ведь пишет всякие научно-фантастические сюжеты… На ней были изображены три парящих в космосе стеклянные банки, и в одной из них сидела голая женщина.

– И все? Голая женщина в банке стоит сорок фунтов?

– Там было еще две банки без женщин! – рассмеялась Джинни.

– Просто фантастика. Ты рассказала об этом Энджи? Боже, ну и ну. Бери оливку и иди работать дальше.

Следуя собственному совету, он подбросил одну оливку в воздух, попытался поймать ее ртом, не преуспел и снова рассмеялся. Джинни тоже взяла себе штучку и вернулась на кухню, где сидел Энди – уже один.

– Если верить Гарри, сегодня у нас большая ночь, – сообщил он.

– Это как?

– Это когда сотня заказов за один вечер. В прошлую субботу было девяносто два. Потому Энджи и паникует.

– А ты на барбекю придешь?

– Конечно, только попозже. Твой брат будет?

– Да. Он собирался.

– И каково это, жить в одном доме с белым братом?

При Энджи такой вопрос задать было нельзя, и Энди прекрасно знал об этом.

– По-моему, ему не нравится абсолютно все, что меня касается. У нас нет совершенно ничего общего…

Энди на секунду поднял голову от доски, на которой резал лук: глаза горят, лицо раскраснелось от кухонного жара и кипучей жизненной энергии, бурлившей внутри, взгляд искрится хитростью. И Джинни вдруг почувствовала, как быстрее забилось ее сердце; сейчас ей казалось, мир полон возможностей и что угодно может случиться, – но тут вошла Энджи Лайм, и магия исчезла. В зале рассаживались первые посетители. Пришло время работать.

* * *

Вернувшись домой, Джинни приняла душ, помыла голову и нанесла на волосы масло, а потом долго сидела, пытаясь выбрать наряд на вечер. Может, это всего лишь пляжная вечеринка, но на ней будет Энди, а значит, нужно выглядеть так, как она выглядела бы, если бы у нее было легко на душе, – а на душе у нее, к немалому удивлению Джинни, было и правда легко. Никаких джинсов, никаких шорт, ничего облегающего и узкого. Джинни хотелось