Голод. Нетолстый роман - Светлана Павлова

неуместное на кухне. Я огляделась по сторонам, убедилась, что в коридоре никого нет, и содрала со стены это чёртово объявление, бесившее меня уже не первый год.

Пока кофемашина отдавала эспрессо, я, наполненная чувством маленького гадкого удовольствия, загружала презентацию с брифом. А открыв её и отхлебнув кофе, чуть не заорала. Не от горечи и от температуры, а от заголовка, в котором значилось:

«Десерты “Как птичка” – десерты с калорийностью сельдерея».

Судьба определённо смеялась надо мной.

* * *

Да, когда-то и я ела это говно. Рыхлое, пластмассовое, якобы сладкое. Даже не нужно вчитываться в состав, чтобы понять его вредоносность: слабительный эффект половины такого чизкейка может конкурировать с любимым рецептурным препаратом. Хорошо помню, как, съев три десерта, что в общей сумме дало 360 калорий, я продолжала чувствовать голод, зверский аппетит, ненасытность. Да, конечно, никакой калорийности сельдерея не было и в помине; она просто заметно уступала, скажем, сникерсу или куску настоящего домашнего медовика. Но вот парадокс: медовиком ты наедаешься, после чего забываешь о жажде сладкого, а «Птичкой» – только сильнее распаляешь её. Сейчас я думаю: может, они там со сникерсами в коммерческом сговоре? Тогда думать не получалось: я не наедалась, злилась и от злости сжирала в три раза больше сахара.

Я досконально изучила их маркетинговые материалы – до запятых пронизанные ненавистью к женскому телу, тотальным враньём и взращиванием чувства вины за «неправильные» пищевые привычки. Несколько дней я мучилась выбором. С одной стороны, отказ от вызова, брошенного мне Татьяночкой Борисовной, обесценил бы все мои двухлетние попытки выслужиться и заработать её любовь. С другой, я понимала силу слов. То есть в случае, если работа будет сделана хорошо (а она не могла быть сделана плохо), реклама будет побуждать девушек пихать это в себя, вместо того чтобы получать нормальную дозу углеводов из разваливающегося в руках бабушкиного «Наполеона».

Я вспомнила, как Ба рассказывала мне, что однажды охранники на КПП, подозревая всех сотрудников в воровстве (а на ликёро-водочном заводе это выглядит даже вполне извинительно), заставили её открыть сумку, чтобы проверить содержимое на предмет хищения спиртного напитка. Ба так возмутили эти предположения, что она отказалась. Сказала: давайте либо открывайте сами, либо никак. Открыть сумку самостоятельно охранникам не давал устав, и тогда охранники и Ба начали соревнования – кто кого. На самом деле, у Ба на дне сумки лежала банка с анализами, которые она, тоже всю жизнь промучавшаяся почками, не успела утром отнести в поликлинику. «Не то чтоб я их стеснялась. Просто дело принципа, ты понимаешь». Соревнование кончилось часа через два – когда охранники захотели спать и отпустили Ба домой. Завидное упрямство. Не думаю, что когда-нибудь смогу дотянуться до таких высот.

Я села за стол, взяла листок и разделила его на две половины, прибегнув к методу, который мне никогда не помогал.

В правой колонке я написала:

+ больше зп (и + взнос за квартиру);

+ визитка;

+ доказать Т.Б.;

+ годовой бонус;

+ ассистент в подчинении.

Я сложила бумажку пополам, оторвала часть с правой колонкой и скормила её шредеру, единственному офисному агрегату, к которому отчего-то питала странную нежность. Мне нравилось, как ловко и не мешкая он расправляется с прошлым. Как он пожирает все мои жалкие уступки и компромиссы. Шр-шр-шр – и нету.

А левую – сохранила. В ней был только один пункт.

И имя ему было – предательство.

Re: обычный день

Вчера была «библионочь» и продажа с 30 % скидкой книг с 16 часов. Я пошла. Очередь была очень длинная. Я купила 2: «обитель» Захара Прилепина и «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Вторую книгу я купила, чтобы подарить городской библиотеке. Они обратились с такой просьбой к читателям. А поскольку я хожу в эту библиотеку почти 40 лет, решила «откликнуться».

Помни, что ты, вообще, МОЛОДЕЦ! Слушать надо всех, а поступать так, как считаешь правильным! Всего только ХОРОШЕГО!

Re: обычный день

Прилепин и Сэлинджер – вот это комбо.

А у меня из недавнего: «Нью-Йоркский обход» Стесина.

Но советовать ли тебе – не знаю. Ведь там про рак.

Прекрасный совет.

Люблю тебя, очень.

Спустя пару дней мы собрались командой в офисе. Сергей разослал всем хохму-приглашение: «Давайте поштормим, покрутите идейки, топ ихнего топа хочет вкусный текст, хавка для толстушек».

Идиот.

В переговорку они с Тэ Бэ вошли, как и обычно: со стаканами кофе, хихикая, опоздав на пятнадцать минут, распространяя запах табака. У них с Сергеем были особые, на двоих перекуры, и он, наверное, кончал от такого уровня близости к руководящему звену. В коридоре шандархнуло чем-то тяжёлым, вырвался чей-то искренний громкий мат, укравший гыгыканье Сергея. Секунда блаженства. Жаль, что всего одна.

– Ну чего, девочки и мальчики, приступим к нашим жирухам? Вы, кстати, дерьмо-то ихнее пробовали? – Сергей указал на стол, предлагая всем угоститься.

Сергей наклонился понюхать торт: выпуклый зад крепко обхватили джинсы «Levis». Тэ Бэ смотрела дольше, чем стоило бы.

– Чё, Лен, не нравится? Мне тоже! Ну не беда. Стерпится – слюбится. Мы с Танюшкой подумали и хотим тебя старшей на этот проект поставить. Будешь у нас главная. Главная птичка, – сказал Сергей и оглушительно заржал.

Видимо, предполагалось, что я полная дура и за чистую монету приму подачку в виде дополнительной власти, а на самом деле – потраченных впустую часов жизни, плохое зрение и остеохондроз. Крутившееся в голове «I don’t buy it» я смягчила до:

– Ребят, а я в отпуск хотела вообще-то. Я в него уже два года не ходила. Устала. Пора мне уже…

Сергей не дал договорить «передохнуть» и радостно предложил:

– Пить ещё больше кофе!

– Чтоб у меня инсульт тут случился? Да и вообще. Вы же со мной не расплатитесь, когда уволюсь.

– Да куда ты от нас денешься, кукушка, – Сергей переключил тональность на елейную и моментально осёкся, поняв, что существовавшая лишь между нами «кукушка» вылетела изо рта прямо при всех.

Он исправился: выложил на стол будущую «шуструю» ассистентку, новый компьютер (и зачем он мне?), угрозу потерять такой проект. Эффектно закончил: «Вон, Катьку к тебе приставим, она уже прохавала жизнь со дна».

Катя была нашей стажёркой, с которой мы познакомились в МФЦ. Невыносимая очередь, духота, посетитель с талоном семьдесят три подойдите к окну номер десять. Я всё глубже опускалась в ленте «Твиттера», размышляя, чего бы саркастичного написать про своё времяпрепровождение, но панч всё не шёл. В поисках вдохновения разглядывала людей в очереди, но те как один – отрывали глаза от телефонов, когда раздавался звук приглашения, и, не найдя на табло своего номера, снова утыкались в экран. А потом девочка невысокого роста постучала мне по спине и не спросила, а, скорее, утвердительно произнесла: «Можете сказать, чтобы за вами не занимали? Я на подоконник пойду прилягу. Устала капец». И, не дождавшись моего «да», крикнула на лету: «Спаси-и-ибки». Я была шокирована её наглостью, шокирована в самом хорошем смысле этого слова. Девочка полагала, что из всей очереди только она додумалась до лайфхака попросить занять очередь, а самой ожидать в горизонтальном положении. Я поняла, что стою перед выбором: зарядить эмоциональное моралите или отнестись с пониманием и быть молодой.

Я выбрала быть молодой, и на выходе мы разболтались за сигаретой. Я спросила, как её зовут. Та ответила, гордо и с достоинством: «Екатерина». Сначала пошли до неудобного мне метро, потом – до следующего. За эти тридцать минут я узнала всю Катину жизнь. Парень – курьер, но не какой-то придурок: они познакомились, когда тот привозил ей заказанную в интернете палёную справку о болезни – чтобы не отрабатывать физру. Он ждал в «Макдоналдсе», читая книгу «Осознанность», а рядом стоял заранее купленный молочный коктейль (ему понравилась Катина аватарка). Встречаются полгода, на хату денег нет, видятся редко: она из Одинцово, он с Красногорска, предки не разрешают часто гонять в Москву. Учится на пиарщика, зачем – без понятия.

– А где? – спросила я.

– Да в шараге…

– В какой?

– В РУДН.

– Ну нифига себе – шарага.