Игра в любовь - Ксения Духова

– Тебе нужно ходить в магазин! Каждый день! Только тогда ты сможешь разговаривать с продавцами и пересчитывать сдачу, – нервно стучал кулаком по столу папа. Он сам ненавидел магазины и поэтому пошел работать начальником, чтобы дефицитные продукты нам привозили на дом. Но кроме финского сервелата, сгущенки и апельсинов существуют такие вещи как молоко, хлеб, соль и спички.

– Ты совершенно несознательный человек! Ты будешь изгоем общества! Ты не член семьи ты, – довесок в нашей ячейке! – кричала мама и пыталась насильно выставить меня за дверь. Я упиралась в дверные косяки ногами и руками, истошно вопила и стукала бидончиком о стены. Кусочки эмали тихо шелестели под ногами…

– Я хочу быть изгоем! Я не хочу покупать еду – лучше я вообще не буду никогда есть!

– Дура! Тебя никто не возьмет замуж, если ты не научишься приносить в дом полные сумки полезных продуктов!

– Я никогда не выйду замуж! Почему я должна стоять в очереди и носить еду домой, где ее съест какой-то неизвестный муж?!

– Ты извращенка и тунеядка! Марш в магазин!

Дверь за мной закрывалась, и я шла по лестнице, беспощадно колошматя бидончиком по перилам. Я ненавидела родителей, будущего мужа, детей-троглодитов и думала – где бы мне достать пурген, чтобы молоко дома стало продуктом запрещенным.

На подходе к магазину я раз пять пересчитывала мелочь, заготавливала фразу – «мне, пожалуйста, два литра», входила в мерзко пахнущий молочный отсек и убеждалась, что там снова стоит ненавистная тетка. Она отличалась специфическим чувством юмора и грудью шестого размера.

Очередь из старушек с бидончиками двигалась медленно, а тетка с грудью покрикивала – «ну чего вы вялые такие, старые козявки!». Старушки на этот оклик синхронно вздрагивали, роняли мелочь и заливались краской. Попытки урезонить тетку были бесполезны – она вообще никого не слышала кроме себя, а успокаивалась и приторно улыбалась только при внезапных наездах в магазин директора «молочки».

Монологи же про то «как страшно жить среди идиотов» и «как страшно работать, когда за молоком ходят одни недоумки» тетка изрекала бесконечно. А поскольку в очереди стояли почти одни старушки и дети, то молочный монстр мог изгаляться сколько душе угодно. В этом отделе мои знания о мире регулярно пополнялись изречениями вроде «детей нужно убивать в зародыше, потому что от них одни расходы», «мужиков надо кастрировать после 35-ти, чтобы от жены не бегали», «а старые маразматики только жилплощадь занимают».

По работе тетке полагалось продавать еще разные сыры, типа лежалого «российского», а из-за звания «магазина образцового обслуживания» в ее обязанности входило эти сыры нарезать по просьбе посетителей. Никто ее, конечно, никогда и ни о чем не просил, боясь узнать о себе правду до седьмого колена.

Но однажды, в разгар теткиной вакханалии, в магазин приехал директор и решил постоять за прилавком вместе с теткой. Вся очередь начала жутко веселиться. Старушки прыскали в кулак, дети спрашивали «а чем отличается творог за 8 копеек от творога за 11-ть?», а тетка вежливо отвечала и со стахановской скоростью обслуживала любителей молочных продуктов. Если бы директор осчастливил покупателей минут на пять – выдержки у молочной тетки хватило бы. Но директор решил творчески подойти к процессу. Когда следующая старушка попросила «грамм 250–300 сыра», тетка по привычке отмахнула полкило, не слушая робких возражений покупательницы. Но директор, ласково улыбаясь, отвел ее руку с упаковочной бумагой и мягким голосом порекомендовал отрезать «столько, сколько женщина просит». Божий одуванчик, услышав вместо привычной «старой маразматички» – «женщина», внезапно встрепенулась, по-черепашьи вытянула шейку из-за прилавка и прошептала:

– Да-да! И нарежьте мне его! – и тут же нырнула обратно, опасаясь сурового наказания.

Тетка обомлела от немыслимой пенсионерской наглости:

– Нет у меня такой функции!!! Вы мне еще колбасу из дома принесите, чтобы я вам порезала!!!

Но директор сурово свел брови домиком и велел нарезать сыр тонкими ломтиками. А дальше начался аттракцион. Все униженные и оскорбленные выпрямились в полный рост и взяли в руки по булыжнику. Каждая старушка теперь хотела знать процент жирности молока и творога, дату изготовления сырков «Дружба», а дети спрашивали – почему брынза такая зеленая и не сделана ли она из лягушачьего мяса. И всем непременно надо было купленные кусочки покромсать потоньше!

Потом директор уехал, но людей было уже не остановить. Тетка ежедневно билась в истерике, бросалась ножами для нарезания сырных ломтиков, проливала молоко мимо бидончиков и грязно материлась. Через неделю она все же уволилась, устроив напоследок скандал, но быстро выдохлась. И перешла в овощной магазин. Но это уже другая история. Про гнилые арбузные корочки и бросание яблок в покупателей.

Есть люди, которым молодость не идет. Трудно представить какого-нибудь беззубого старика молодым Бельмондо. Некоторые люди, конечно, специально хранят все свои фотографии, даже мутные групповые, где никаких лиц через полвека не разобрать. Тычут артритным пальцем в пятую фигуру слева и рассказывают про «Мишу Коваленко, который в меня тогда был ужасно влюблен, потому что косы у меня были – у-у-у-у… а вообще из-за моей красоты все насмерть дрались, потому как у меня была родинка на плече, которую я никому не показывала, но один студент сошел из-за нее с ума и хотел меня зарезать, ведь он работал в больнице и думал, что если меня привезут с ножевым ранением, то он меня на перевязках будет видеть, но тут приехал один летчик – ах, такой невозможный красавчик, что прямо…»

Как будто эти бесконечные истории про молодость и красоту должны служить оправданием старческого слабоумия, запаха умирающей плоти и жидких немытых волос.

Старушка фотографий не хранила, про молодость никому не рассказывала и стриглась коротко из-за больной руки. Левая рука с трудом поднималась для мытья головы, поэтому приходилось обходиться одной правой. Соседи старушку не то чтобы любили, но – знали, здоровались и между собой называли «божьим одуванчиком». Первую неделю после дешевой стрижки седой пух на голове стоял дыбом, но божий одуванчик упорно мыла голову через день, не позволяя волосам лечь жиденькими желтоватыми прядками.

Грузная тетка в киоске божьего одуванчика звала по-своему – «маньячка». А все из-за лотерейных билетов, которые молчаливая старушка покупала каждую пятницу с маниакальным упорством. У тетки в киоске отекали ноги от сидения на табуретке, жизнь шла скучно и одиноко, поэтому она завела себе специальную тетрадку и стала играть в детектива. Каждому постоянному покупателю был присвоен порядковый номер и секретное имя. Некоторые подозреваемые охотно шли дальше стандартного «здрасти» и рассказывали тетке про погоду и здоровье. Старушка на контакт не шла совсем, только качала головой и улыбалась. В тетрадке появилась новая запись: «либо глухая, либо малохольная». Тетка подумала и все-таки добавила знак вопроса.