Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

Она много лет не вспоминала свою роту. Свою старую роту. Хиллмана, Гураба, Тревиса, Саида. Свою последнюю команду до этой. На миг все они оказались рядом, невидимые, безгласные, но такие же реальные, как Кларисса. Бобби сглотнула и прикусила улыбку. Вот в чем дело. Вот к чему она все эти годы искала обратный путь. Вот почему ей важно в этот раз не допустить ошибки.

– А если я в ответе за твое благополучие, – продолжила она, – нам надо поговорить.

– Хорошо.

– Это дело с твоими имплантами. Лучше не станет, только хуже, – сказала Бобби.

– Знаю, – кивнула Кларисса. – Я бы их удалила, только это меня убьет еще быстрее. – Она улыбнулась, приглашая Бобби улыбнуться вместе с ней. Превращая правду в подобие шутки.

– Когда вернемся на Медину, я буду нанимать новую команду, – объяснила Бобби. Не совладельцев, как наши, а просто наемных работников. На место, остающееся после ухода Холдена и Наоми.

– Но ты и на мое место могла бы кого-нибудь нанять, – сказала Кларисса. Слезы, скопившиеся в глазах, выплеснулись, когда она кивнула. Автодоктор снова гуднул, закачивая в нее очищенную кровь.

– Если захочешь остаться на Медине – так и быть, – ответила Бобби. – Если хочешь остаться на корабле, тебе здесь рады.

В невесомости слезы не упали со щек. Поверхностное натяжение удерживало их, пока Кларисса не тряхнула головой, и тогда они разлетелись солеными шариками, чтобы со временем втянуться в вентиляцию, оставив в воздухе слабый запах горя и моря.

– Я… – мотнув головой, Кларисса беспомощно пожала плечами. – Я ведь думала, первой уйду я.

Она коротко всхлипнула, и тогда Бобби толкнулась к ней. Взяла за руку. Пальцы у Клариссы были тоненькие, но пожатие оказалось неожиданно сильным. Они не разжимали рук, пока дыхание больной не стало менее рваным. Кларисса подняла другую руку, тронула Бобби за плечо. На ее щеки отчасти вернулась краска, только Бобби не знала, раскраснелись они от переживаний или сделала свое дело медицинская аппаратура. Возможно, то и другое.

– Я понимаю, – сказала Бобби. – Тяжело терять людей.

– Ага, – кивнула Кларисса. – И… не знаю. Есть что-то неприличное в том, что это по Холдену. Понимаешь, да? Было бы из-за кого рыдать!

– Нет, – возразила Бобби, – нет нужды переводить это дело в шутку.

Кларисса открыла было рот и снова закрыла. Кивнула.

– Я буду скучать, вот и все.

– Знаю. Я тоже. И… слушай, если тебе сейчас неохота об этом говорить, я могу просто посмотреть твое досье насчет плана лечения и вариантов окончания жизни. Что бы там вы с Холденом ни решили, я приму с уважением.

Светлые тонкие брови Клариссы сошлись у переносицы.

– С Холденом? С Холденом мы этого не обсуждали.

Бобби чуть вскинулась от неожиданности.

– Не обсуждали?

– Мы о таких вещах не говорили, – пояснила Кларисса. – Я обсуждала с Амосом. Он знает, что я хочу остаться здесь. С ним. Если станет плохо, он обещал… помочь. Когда время придет.

– Хорошо, – сказала Бобби. – Это стоит иметь в виду.

«И такое, – добавила она мысленно, – надо тщательно документировать, чтобы в чужой юрисдикции кое-кто не сел за убийство. Какого черта Холден не озаботился?»

– Ты уверена, что Холден никогда с тобой об этом не говорил?

Кларисса покачала головой. Автодоктор закончил процедуру. Трубки, отсоединившись от катетера, благовоспитанными змейками втянулись в тело корабля.

– Ну и ладно, – решила Бобби. – Теперь я знаю. И сделаю для тебя все. Амос тоже.

– Спасибо тебе. И извини.

– За что?

– Я из-за Холдена и Наоми вздумала жалеть себя, – призналась Кларисса. – Не хотела бы никому доставлять затруднений. Я вернусь к работе.

– Каждый горюет как умеет, – ответила ей Бобби. – И каждый должен, отгоревав, волочь задницу на рабочее место.

– Есть, сэр! – Кларисса отсалютовала не без иронии. – Я рада… что мы поговорили.

– И я рада, – отозвалась Бобби, подтягиваясь за дверь.

«И не понимаю, почему этого давно не сделал Холден». Впервые у Бобби возникло чувство, что кое в чем – не во всем, но кое в чем – она будет капитаном куда лучше него.

– Ладно, – кажется, в тысячный раз повторила Драммер, – но это естественный ход вещей или нет?

Камерон Тюр, советник по науке, был внушительного роста, но разболтанный, с выпирающим адамовым яблоком и поблекшей татуировкой на пальцах. Он работал в Союзе со времен президентства Тьона и оставался на том же месте при Уокере и Санджрани. При его возрасте и жизненном опыте Драммер ожидала от него взгляда сверху вниз, но советник держался скорее застенчиво. И сейчас виновато хмыкнул.

– Хороший вопрос в семантическом смысле, – ответил он. – Где разница между созданием природы и созданием существ, развившихся в рамках природы, са-са?

– Трудный вопрос, – согласилась Эмили Сантос-Бака.

Она в совете представляла политический отдел. Официально не превосходила рангом остальных, зато лучше других ладила с Драммер, что обеспечивало ей положение «первой среди равных». Эмили была моложе Драммер ровно на два года. У них даже дни рождения пришлись на одно число, что внушало Драммер капельку приязни к этой женщине, даже когда та оказывалась занозой в заднице.

Драммер снова посмотрела на экран. Нечто чуть длиннее двух ладоней, изогнутое когтем или стручком, блестящее зеленым и серым в солнечном свете за стенами Гэльского комплекса на Фусане. Она промотала изображение назад, и молодой человек на нем ожил, с различимым щелчком состыковал один… коготь, стручок, или что там за чертовщина? – с другим, так что внутри осталось пустое место в форме миндалины. В отверстии моргнул свет, заплясали, намекая на что-то, формы. Молодой человек улыбнулся в камеру и повторил то же, что она слышала при каждом просмотре. «Наблюдение этого света вызывает чувство великого покоя и связи со всем живым в галактике, а также, по-видимому, стимулирует…» и прочая чушь. Драммер опять остановила запись.

– Миллионы таких? – спросила она.

– Пока да, – согласился Тюр. – Чем глубже уходит шахта, тем больше их попадается.

– Черт побери.

Миры колоний были довольно просты. Несколько домашних хозяйств, несколько поселений, отчаянное копание в местной биосфере в поисках чистой воды и съедобной пищи. Иные неудачливые колонии вымирали до прихода помощи. Другие сдавались, эвакуировались. Но многие пускали корни на камнях и неведомой почве далеких планет. И, найдя свою нишу, приобретали устойчивость. Тогда начинались серьезные исследования, волна открытий. Масштабные подводные транспортные арки Каразона Заградо, изгибающие световой луч мотыльки Персефоны, программируемые антибиотики с Илоса…