Быть ли свадьбе? - Шэрон Кендрик

Вечно твой, Финн».

«Вот и все, — мрачно подумала Амбер. — И ни слова о любви».

Подняв кверху раскрытое письмо, будто флаг, Амбер посмотрела на Биргитту в упор.

— Ты знала, что там написано? Знала?

Биргитта кивнула.

— Да, Финн мне показывал.

— Он тебя любит? Или это просто твои фантазии?

Биргитта криво усмехнулась. Потом задумалась и заговорила до крайности официально, тщательно подбирая слова. Даже ее шведский акцент усилился.

— На этой стадии не возьму на себя смелость говорить о любви. Мы еще не знаем друг друга достаточно долго.

Краем глаза Амбер заметила, что рядом с Филоменой стоит Урсула и настороженно смотрит в их сторону. Боится, наверное, что младшая сестра натворит глупостей.

А в самом деле, что бы такое натворить? Может, накинуться на Биргитту? Дать хорошего пинка? Закричать? Заплакать? Или все вместе?

Взглянув на Филомену, Амбер умоляюще спросила:

— Пожалуйста, можно посмотреть на него? Хоть минуту?

Филомена залилась краской, неловко переминаясь с ноги на ногу. Переглянулась с Урсулой, и обе женщины едва заметно кивнули друг другу.

— Я думаю, лучше, не стоит...

Как же ей хотелось выдрать с корнями соломенные волосы Биргитты! Она подошла к шведке поближе, но, к ее чести, та даже не дрогнула.

— Надеюсь, ты будешь хорошо за ним ухаживать! — почти прорыдала Амбер.

Она почти по-королевски кивнула Урсуле, и сестры, взявшись за руки, вышли из отделения.

Обе молчали, спускаясь в лифте, и даже в такси, по дороге к дому Финна. Амбер, слишком напряженная и подавленная, просто не могла говорить и один раз так взглянула на Урсулу, что сестра всю поездку держала рот на замке.

Она выбежала из квартиры Финна несколько дней назад, но ей показалось, что с тех пор прошла целая вечность. После вечеринки еще не успели прибраться, и Амбер по привычке собралась было загрузить посудомоечную машину. Но вспомнила, зачем пришла, и остановилась. Биргитта, конечно, скоро зайдет сюда, чтобы навести порядок. Бледная и уже спокойная, Амбер подошла к сестре.

— Я упакую вещи. Подождешь?

— Конечно.

— Можно на время оставить их у тебя?

— Ох, Амбер! Разумеется! И можешь пожить у меня сколько захочешь.

Но Амбер печально покачала головой.

— Нет, вряд ли. Я останусь... пока не выяснится, что с Финном все... пока не узнаю, что с Финном все в порядке.

— А потом? Что ты будешь делать?

Амбер невидящим взглядом оглядела светлые комнаты, в которых жила. Раньше.

— Я не знаю.

За окном утреннее небо засияло роскошной позолотой. Амбер окунула слоеную булочку в кофе с молоком и принялась машинально ее жевать.

Итак, любовь осталась позади. Закончилась. О здоровье Финна она почти ничего не слышала. Правда, Филомена в очень добром письме сообщила, что он «потихоньку поправляется». Получив это письмо, Амбер сразу же уехала на юг Франции, чтобы отдохнуть и успокоиться.

Весной здесь было прохладно, но все же лучше, чем в Лондоне, где воспоминания о пока еще родном человеке оставались слишком острыми и невыносимыми. «Ты склеишь свое разбитое сердце, обязательно, отнесись к этому просто как к этапу развития. Зато потом, перестрадав, будешь гораздо сильнее многих других», — говорили ей.

И Амбер верила. Хотела верить. Должна была верить.

— Мадемуазель.

Амбер подняла глаза. Рядом стоял мсье Жозеф, хозяин отеля «План-дю-Вар», куда она отправилась, узнав, что Финн идет на поправку. Росс Шеридан, шеф Урсулы, рекомендовал ей этот маленький, скромный пансион, расположившийся у самой реки Вар, что на одном из горных склонов вблизи Ниццы. В межсезонье крошечную деревушку План-дю-Вар избрали для отдыха лишь несколько туристов, и мсье Жозеф с семьей приняли Амбер как родную.

За три месяца, проведенные здесь, она получила гораздо больше, чем просто отдых: чтение тихими вечерами и прогулки по восхитительным окрестностям. Кстати говоря, Джексон вернулся в Лондон, как только услышал о болезни Финна. Так что «Аллюр» теперь в его крепких руках и за судьбу агентства можно не беспокоиться. Хотя какое ей дело до «Аллюра»...

— Мадемуазель, — снова вторгся мсье Жозеф в ее раздумья. — Телефон!

— Merci, Monsieur[2]. — Амбер зашла в маленькую гостиную-салон и взяла трубку. — Алло!

— Амбер, это Урсула!

Лоб покрылся холодным потом.

— Что-то с Финном?

— В общем, да.

— Снова обострение?

— Нет. — Сестра помолчала. — Видишь ли, Амбер... я выступаю в роли посредника.

— Не понимаю.

— Финн просил устроить вашу встречу.

— Встречу? Для чего?

— Он отказался... объяснить. Просто он хочет тебя видеть.

— Ха, ха, ха. Не так уж и много он хочет, правда? Почему же сам не позвонил?

В трубке повисла тишина.

— Амбер, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. — Она вздохнула. — Зачем говорить обо мне? Расскажи лучше о Финне.

— Я его не видела. Он только звонил и просил организовать ваше свидание.

— Гм, опять Финн диктует условия?

— Сказать, что ты ответила «нет»?

— И не думай! Я согласна. Нам надо поговорить.

— Амбер... — взволнованно спросила сестра, — ты его все еще любишь?

— Урсула, я не жертва. Зачем вздыхать о мужчине, который яснее ясного дает понять, что ты для него пустое место?

— Значит, не любишь?

— Я хочу его видеть, это правда. — Амбер понимала, что оставила вопрос сестры без ответа, и не собиралась на него отвечать. Стыдно признаваться в собственной слабости, но Финн ей по-прежнему небезразличен. Потому что ее любовь — настоящая. Истинные чувства не вянут, не улетают вместе с ветром за одну ночь, как осенний листок. Ей нужно время. И силы. — Хорошо, Урсула, я согласна. Рандеву, как понимаю, состоится в Англии?

— Он не сообщил подробностей, просто просил разведать, хочешь ли ты видеть его в принципе.

— Передай, что с радостью буду ждать нашей встречи, — решительно сказала Амбер.

— Хорошо, тогда для тебя есть еще одна приятная новость! Помнишь мамино свадебное платье?

Амбер болезненно сморщилась.

— Да, — тихо ответила она. «Интересно, при чем тут свадебное платье?»