Мой безумный Новый год - Наталия Веленская

кольца сейчас никого не удивишь.

— Да? А у мужа есть имя?

Вопрос разносится эхом в неожиданно наступившей тишине, когда группа доиграла очередную композицию.

Чёрт! А вот этот вопрос с подвохом. Потому что над деталями своего брака я как-то забыла подумать. Наверное, всё-таки сказывалось количество выпитого…

И что ему сказать? Кого назвать? Захарова сюда ни в коем случае нельзя приплетать — вдруг этот хмырь окажется каким-то знакомым Кости. Но и долгое молчание будет выглядеть максимально подозрительно и может поломать мне всю игру!

Так, соберись, Лера!!

Мысли лихорадочно проносились в моей голове, мешая сосредоточиться на поставленной задаче. Ладно, нужно просто брякнуть первое рандомное имя, которое придёт мне в голову. Главное вещать с максимально уверенным видом — тогда этот треклятый Герман поверит и отстанет.

Уже открываю рот, но тут неожиданно рядом с нами раздаётся:

— Есть. И зовут его Роман Алексеевич.

Глава 20

Не верю своим глазам — передо мной стоит Ковальчук. Собственной персоной! В тёмных джинсах и белой рубашке, с небрежно расстёгнутой пуговицей сверху. Наклоняется ко мне и демонстративно целует меня в шею. Я прикрываю глаза, чтобы не выдать степень своего изумления и не испортить спектакль. Но кожу будто опалило жаром в том месте, где он прикоснулся губами. И ведь как удачно взял и сразу попал в эрогенную точку… И откуда только узнал. Удачливый такой что ли? Или талантливый?

Со стороны, наверное, выглядит так, будто я обрадовалась и разомлела в его объятиях. Ну и плевать! Зато местный альфач явно напрягся. И если пока он ещё не готов свалить в закат, то уже точно об этом подумывает.

Рома, крепко обнимает меня со спины.

— Ты уже закончил все свои дела, дорогой?

— Да, — улыбается он моей неидеальной актёрской игре. Ну что поделать, если слово «дорогой» я довольно редко произношу в своей жизни в адрес мужчины. Поэтому невольно выделяю это слово интонационно. — Представишь мне своего собеседника?

Рома натянут, как струна, но виду не показывает. Это ощущаю только я — как сильно напряжены сейчас его пальцы, что так по-свойски и будто бы совершенно обыденно разместились сейчас на моём плече.

Ковальчук буравит взглядом Германа. Тот, стараясь сохранять спокойствие, одаривает его в ответ не менее «дружелюбным» взглядом. Поднимается со стула. Ну слава богу!

— Это Герман, он просто… обознался. И уже уходит. Да?

— Совершенно верно, — кивает в ответ «тёмный костюм». Теперь он совсем не улыбается. Один уголок губ опущен вниз в недовольной ухмылке. Взгляд — смесь удивления и раздражительности, но при этом как будто о чём-то усиленно размышляет, глядя на нас сверху вниз, — Обознался. Приятного вечера.

Я шумно выдыхаю, как только он повернулся к нам спиной и отошёл от столика на безопасное расстояние. Смотрю на Рому. Тот очень внимательно, можно сказать пристально смотрит в ответ. Молча кладёт на стол рядом со мной мой мобильный. Чувствую, как в воздухе повисла невысказанная фраза: «а ведь я предупреждал».

— Ну как? Послушала музыку?

Намекает на мои приключения. Хочется что-нибудь съязвить в ответ, но я всё-таки заставляю себя промолчать. Человек, как-никак, пришёл на выручку в трудный момент.

— Послушала… Спасибо.

С улыбкой убираю айфон в свой клатч, где он и должен был обитать сегодня весь вечер.

— За всё, — добавляю я, вкладывая в голос всю свою искренность.

Подзываю официанта, показываю ему жестом на свой пустой бокал и прошу повторить. Чувствую, что буду жалеть об этом с утра, но нужно же как-то заглушить перенесённый стресс?

— Хочется ответить тебе «всегда пожалуйста», но давай может всё-таки обойдёшься в следующий раз без подобных приключений? — усмехается Ковальчук. — Я ведь не всегда смогу успеть вовремя прийти на помощь. Ты хоть знаешь, кто это был?

— Понятия не имею. А кто?

— Герман Чернов — очень влиятельный человек в этом городе, с которым лучше не иметь никаких дел, — глухо отозвался Роман. — И я очень надеюсь, что с чтением у него всё очень туго, и он меня не узнал. Потому что никакой жены вот уже два года у меня нет.

Хочется ляпнуть в ответ: «знаю», но я вовремя прикусываю себе язык. Почему-то меня совсем не радует мысль, что Ковальчук может догадаться о моём повышенном интересе к его биографии. Пусть это и был всего один запрос в интернете. Да и не семейным положением я его интересовалась вовсе…

— Но судя по твоему выражению лица, ты это и так знаешь, — пристально рассматривает меня Рома, как будто сканируя малейшие изменения в моём взгляде и мимике.

Вижу, как он ещё больше напрягся после своих слов: тяжелый, чуть прищуренный взгляд серо-голубых глаз, челюсть сжата, а привычную улыбку с его лица будто бы стёрли ластиком. Сидит и выжидающе на меня смотрит.

А мне вот стало немного неуютно. Он, что действительно читает меня, как раскрытую книгу?! И вообще, чего он так напрягся? Я всегда умела держать в узде своё природное женское любопытство, поэтому лезть в его личную жизнь я точно не собираюсь!

— С чего ты взял? — я снова пытаюсь откопать в себе актрису. Хоть какую-то: не Мариинки, так хоть погорелого театра. Для убедительности даже немного хлопаю глазами. Не буду я сознаваться в том, что собирала о нём информацию в интернете. Обойдётся! Ещё возомнит себе чёрт знает что…

— А у всех, кто знает, вот такое выражение лица, как у тебя сейчас — смесь жалости, сочувствия и любопытства, — поясняет писатель и от каждого его слова так и веет холодом.

Молчу, не знаю, что сказать в ответ. Почему-то у меня возникло чувство, будто бы я невольно его оскорбила, зайдя на запретную территорию, где посторонним людям нет места. А как ни крути, я для Ромы совершенно посторонний человек.

— «Как же так? Такая любовь! Они ведь со школы были вместе…», — передразнивает Ковальчук воображаемых сочувствующих собеседников. — Знаешь, пару лет назад журналюги нормально так прошлись по этой теме. Вот только всё то, что они клепали в своих желтушных статейках — все это абсолютно мимо. Даже близко нет ничего похожего на правду. Поэтому если тебе интересно, можешь просто спросить. Лично.

— У каждого в жизни были свои раны, — пожимаю я плечами. — Но это вовсе не значит, что надо их бередить праздным любопытством. Если захочешь поделиться, чтобы выговориться и стало легче — я не против. Но специально я ничего спрашивать не буду. Мы же с тобой, как два случайных попутчика в поезде. Можем поведать друг другу всю свою жизнь, а