Грешница - Сьюзен Джонсон

— Что я сделала? Это можно простить, я надеюсь? — Она бессознательно облизала свою полную нижнюю губу, неопределенное движение, маленькое извинение на языке тела.

— О дьявол! — воскликнул Синджин с ослепительной улыбкой. Повернувшись к ней вполоборота, он схватил ее за талию и придвинул к себе. — Это не твоя вина. Это моя проблема, не твоя, и это больше не моя проблема тоже. Это потрясающее весеннее утро, ты самое красивое создание на земле, созданное Богом, и я буду думать о практической стороне жизни, когда мне исполнится девяносто два.

— Если проживешь так долго, позорный повеса, — прошептала Челси в его веселое лицо.

— По крайней мере, я умру с улыбкой.

И он умер, и она, множество раз в то утро «маленькой смертью», как поэтично говорят французы. И ни один не позволил думать о себе, было только сознание божественных ощущений. «Потом будет время взвесить опасную привлекательность мисс Фергасон», — решил Синджин; а Челси успокоила свою совесть, наложив произвольный запрет на единственное наслаждение, которое доставлял ей Синджин Сейнт Джон.

Она будет радоваться каждой секунде, каждому изящному нюансу его очарования, каждому поразительному новому открытию чувственности, каждой улыбке и неистовому бесстыдству до конца следующей недели.

А потом она постарается забыть его, как, без сомнения, и он забудет ее.

Когда они расставались в то утро на полпути между их домами, Челси предупредила Синджина:

— Теперь ты не подходи ко мне на скачках.

Я, действительно, говорю серьезно. Отец будет хмуриться или еще похуже. И насчет Данкэна неизвестно. — Она улыбнулась от его шутливой гримасы повинующегося ребенка и мягко добавила:

— Просто не надо.

Синджин изящно держался в седле, восседая на Мамелуке с ленивой непринужденностью. Он был в одной рубашке, прикрепив куртку сзади к седлу, непричесанные волосы падали на плечи, вдруг появившаяся улыбка напоминала вежливую капитуляцию.

— Я не буду с тобой разговаривать, я не скажу тебе ни слова, я даже думать не буду о том, чтобы тебя увидеть. Я останусь за занавесом своей смотровой площадки, далеко.

— Ты всегда такой сговорчивый? — дразняще сказала она.

— Всегда. — Он улыбнулся.

— Чем и объясняется, без сомнения, твоя репутация. — Оттенок несвойственной ей ревности послышался в ее голосе, неожиданной ревности, учитывая их недолгое знакомство, и нежелательной, но очевидной в ее мыслях, потому что она знала, каким сговорчивым он мог быть.

Он повел плечами, чтобы не раздувать огня, говоря на эту легковоспламеняющуюся тему. — Желаю тебе удачи с Туном, — сказал он приятным голосом после возникшего молчания.

— Ты будешь верхом?

Челси фыркнула, это произвело обезоруживающий эффект из-за отсутствия всякого притворства. Пестрая смесь в одежде шла ей, она будила воображение и одновременно придавала свежесть и естественность.

— Навряд ли, если только мне удастся связать по рукам и ногам большинство членов моей семьи. Чифи сегодня будет на Туне.

— Он лучший. Возможно, тебе не нужно мое пожелание в удаче.

— Я приму его все равно. — Ее голос вдруг стал очень спокойным от воспоминания о том, как важна была каждая победа. — Ты привык побеждать. Для нас это не так привычно.

— Попривыкнете. — Он сказал это легко, но в глазах, скрытых под тенью ресниц, была целеустремленность.

Синджин подошел к ним после первых скачек с ангельским выражением лица и веселостью, которую она заметила, когда их глаза встретились.

— Я просто не мог удержаться, — сразу же сказал он, и Челси подсознательно задержала дыхание, ожидая катастрофы, — чтобы не поздравить вас, лорд Дамфрисский, с рекордной победой Туна.

Он понимал, что рискует, подходя к ним, но ему необходимо было видеть Челси, он думал и чувствовал, как заболевший любовью мальчик. Сердце нетерпеливо екнуло от такого бессознательного построения фразы. «Нет, — сражу же поправил он себя, — не любовью, а чем-то еще».

И близко не было любви.

— Я надеюсь, вы думаете продать этого красавца, — добавил Синджин, он всегда был начеку, стараясь улучшить свою конюшню.

— Возможно, — угрюмо ответил граф, любая попытка серьезно сердиться на Синджина разрушалась от хорошего веселого настроения после победы Туна.

Повернувшись к Челси, Синджин любезно поклонился, и неожиданно ей пришла в голову мысль, что, несмотря на их близость, они, по сути, никогда до этого не встречались на публике. Он был одет официально, в противоположность своему обычному кожаному одеянию с бисером, в пиджак зеленого цвета, безукоризненно сшитый, подчеркивающий размах его плеч. Из-под него немного выглядывал желто-коричневый атласный жилет с вышивкой. Его рубашка была белоснежной; галстук аккуратно завязан; свежие замшевые бриджи скрывали мускулистые ноги; блестящие мокасины завершали совершенное изящество портновского искусства. От ветра ему на щеку упала прядь волос, напомнив ей ощущение его волос на ее лице, и она почувствовала, что краснеет.

— Ваш Тун, — сказал он с мимолетной, но сердечной улыбкой, предназначенной только ей, — замечательная лошадь.

— Спасибо, — сказала она, стараясь побороть румянец на своих щеках, усиленно подавляя воспоминания об их утре, когда Тун был зрителем в их любовной игре. — Мне жаль, что ваш гнедой не победил. Надеюсь, что ваши ставки были не очень высоки.

Ее отец внимательно следил за Синджином, а Данкэн и Нейл сомкнули ряды, как на параде, при его приближении. Только Колин смотрел на герцога с открытой сердечностью, не зная об обстоятельствах, связанных с Синджином и его сестрой.

— В этот раз да, — ответил он. — В остальных случаях мне везло больше.

Данкэн уловил предполагаемую интимность и быстро посмотрел на обоих.

— Как хорошо, ваша светлость. Вам, должно быть, везет.

— Да, действительно везет, леди Челси.

Затем к ним присоединились некоторые из друзей ее отца: два владельца конезаводов и один из Линкольншира, и поздравления продолжались, обсуждение сместилось на следующий забег. Поминутно детально обсуждались предыдущие выступления различных лошадей, выгодные стороны каждой из них в отдельности, а также их шансы на успех. Шел горячий спор, внимание отца и братьев было отвлечено.

— Тебе понравились цветы? — спросил Синджин, заботясь о том, чтобы его не услышали остальные.

Он не сводил глаз с группы мужчин, шумно обсуждающих прошлые истории, связанные с чистокровными лошадьми.

— Тебе не следовало, — мягко ответила она, осторожно переводя взгляд с членов своей семьи на Синджина. Уловив момент она улыбнулась. — Но спасибо.

— Тебе нравятся фиалки?

— Не надо. — Ее шепот стал настороженным.