Crataegus Sanguinea. Время золота - Вера Камша

— Обеих. Мой государь, я готов умереть за Олбарию и… за моего короля, за моего настоящего короля, но в жены прошу Дженни!

— Быть по сему!

— Благословите нас, Ваше Величество.

Дженни вздрогнула, когда ее рука поднялась и медленно опустилась в раскрывшуюся навстречу ладонь.

— Будьте счастливы.

Пожатие Джеральда было горячим и сильным, он и раньше брал ее за руку, но сейчас все было не так. Святая Дева, неужели это не сон?

— Джеральд…

— Дженни, это… Это ты?

Она кивнула, слов у нее не было, зато были слезы… Как глупо плакать от счастья.

— Я говорил с ним, — Джеральд привлек ее к себе, — он желает нам счастья… после войны…

— Я слышала. — Дженни больше не сопротивлялась. — Я все слышу, когда он говорит… Он сказал правду, я и в самом деле… Ты стоял у окна, а потом вдруг обернулся. Я бы тогда умерла, если бы не он… Он заговорил об Олбарии, он… Он думает о ней и… И о нас тоже. Он боится за нас.

— Все будет хорошо, — Золотой Герцог осторожно поднял головку девушки, — война скоро кончится, еще до снега… Дженни, нашего старшего сына будут звать Фрэнси… Лорд Фрэнсис Элгелл, и будь я проклят, если он не будет достоин этого имени. А второго назовем Эдмундом.

Их сына… Об этом страшно думать, страшно и восхитительно. Страшным и восхитительным было все — ветки, усыпанные алыми ягодами, пахнущий медом ветер, отдаленные голоса. Дженни замерла в ожидании то ли смерти, то ли полета, как замирала в детстве над Солнечным обрывом. Тогда она не решилась прыгнуть — тогда, но не теперь. Дженни запрокинула голову так высоко, как только могла, и первая коснулась губами губ своего герцога.

Они вышли из леса как раз вовремя — еще немного, и их бы нашли. Чуть ли не сотня стрелков во главе с Лэннионом топтались возле привязанных коней, и среди них был кто-то чужой в запыленной котте.

— Мой лорд, — незнакомец преклонил колени, и тут Джеральд его узнал. Перси Эсташ, младший сын Лесли, славный малый, не трус, не подлец, не проныра. Странно, что Дангельт послал к ним Перси, Эсташи отродясь не ходили в королевских любимчиках.

— Рад тебя видеть, Перси. Что нужно Его Величеству?

Эсташ с сомнением глянул на запыленные сапога, и Джеральду стало смешно.

— Ты нас ни с кем не путаешь? Может быть, ты собирался ко двору?

— Нет, — покачал головой Перси, — при дворе нам делать нечего. Дункан думает о своей шкуре и своем золоте, а вы…

— О чем бы мы ни думали, уж точно не о тряпках, — Джеральд подхватил Эсташа под руку, заставляя подняться. — Так что хочет Дангельт?

— Милорд… Я… Я не из Лоумпиана…. Мы разбиты, хотя и лягушатникам досталось… Мы отступаем за нами — каррийцы и Троанн.

Ты хотел знака свыше, Джеральд де Райнор. Получи! Зря ты размечтался о будущем, твоя победа еще не мир.

— Отец жив? — Жаль, если Лесли убили, граф — славный человек, не то что некоторые.

— Жив, — в глазах Перси мелькнула благодарность, — только ранен. Если б не это, мы, может быть, и удержались бы.

Да, убить полководца часто то же, что убить победу.

— Он будет жить?

— Да, милорд… Он просил передать, что еще одного боя нам не выдержать.

— Дангельт знает?

— Отец пошлет гонца… уже послал… наверное, но… — Перси набрал в грудь воздуху и выпалил: — Нам нужны вы, милорд! Вы и Дева! Дангельт — трус и предатель, он… Вы знаете, что казна уже на корабле?

— Не знал, но не удивлен. — Джеральд оглянулся на Дженни. На Дженни или на Эдмунда?

— Милорд… — Перси перевел дух. Бедняга дышал, как загнанная лошадь. — Милорд… А Дева? Что скажет Дева?

— Господь любит Олбарию, — заверил Лэннион. — Дева нас не оставит.

— Не веришь, спроси сам, — предложил Джеральд, едва удержавшись от того, чтобы рассказать Перси и всему миру о своей любви и о том, что она взаимна. Не надо торопить события, не надо дразнить судьбу, сейчас главное — ледгундцы. Армия отступает к Лоумпиану… Где лучше всего дать сражение? К Вэлмотту не успеть, остается Деккерей!

— Моя леди… — Пока он может называть ее только так, но война рано или поздно кончится, они смогут быть вместе. И будут! — Моя леди, сэр Перси Эсташ привез дурные вести. Приморская армия разбита и отступает.

Голубые глаза подернулись серебристым льдом, он так и не привык к тому, как подснежник становится сталью. Можно подумать, он привык к тому, что любит! К любви невозможно привыкнуть, но можно любить Дженни и служить своему королю.

— Когда вы будете у Деккерея? — Господи, Эдмунд думает так же, как и он!

— Моя леди, — Перси казался потрясенным, — отец будет у Деккерея через четыре дня, но нам не удержаться. У нас почти не осталось тяжелой конницы… Нам пришлось бросить ее в бой, не имея поддержки лучников.

— Пусть Троанн думает, что их у вас нет по-прежнему, — серые глаза задорно сверкнули, — тогда он захочет повторить то, что однажды удалось… Но нужно спешить.

— Пять дневных переходов, — буркнул Лэннион, — но куда девать этих ублюдков? Не тащить же с собой!

— А зачем? — Глаза Джеральда сверкнули. — Отберем у них железо. Все, до последней бляшки, и приставим к ним крестьян позлей. А к крестьянам приставим легко раненных и аббата.

— И то верно! — Лицо старого рыцаря просветлело.

— Мы придем, Перси, — Джеральд хлопнул молодого человека по плечу, — и придем быстро…

Резкий свист, вскрик, глаза Дженни, нет, глаза короля — серое, исполненное вечности сиянье.

Что-то с силой ударило Джеральда в спину, герцог не удержался на ногах, ткнулся лицом в траву, сверху навалилась какая-то тяжесть, раздался крик, ему ответил второй, третий, остро и горько запахло полынью…

Она ничего не поняла, но Эдмунд успел швырнуть ее тело между любовью и прилетевшей из леса смертью, остальное было неважно. Джеральд жив, он будет жить очень долго и очень счастливо, но как же больно, больно и холодно.

Дженни открыла глаза, это было тяжело, но зато она увидела Джеральда. Ее герцог стоял над ней на коленях, на его щеке была кровь. Господи, он же ранен!..

— Джер… — Надо говорить «милорд», тут столько людей… И еще гонец. — Милорд… вы ранены?..

Он покачал головой и улыбнулся, он что-то говорил, было видно, как шевелятся губы, но слов Дженни не слышала — их уносил пахнущий горечью ветер. Как шумят деревья, из-за них ничего не слышно, деревья и еще водопад. Откуда здесь водопад?

— Дженни!.. Дженни…

Она все же разобрала, что он зовет ее, но вот же она, здесь, с ним. Почему он так смотрит? Что-то случилось?