О любви - Стендаль

может быть ненавистнее для зависти, чем признания такого рода?

Единственный род признаний, находящий хороший прием у женщин, сопровождается прямотой следующего рассуждения: «Моя дорогая, окажи мне сегодня помощь в столь же нелепой, сколь беспощадной войне, которую мы вынуждены вести с предрассудками, имеющими силу благодаря нашим тиранам; завтра настанет моя очередь»[87].

Выше таких исключений стоит другое: настоящая дружба, завязавшаяся в детстве и с той поры не омраченная низкой ревностью……………………………………

Дружеские признания в любви-страсти хорошо принимаются только школьниками, влюбленными в любовь, и молодыми девушками, снедаемыми любопытством и неистраченной нежностью, а также увлеченными, быть может, инстинктом[88], который говорит им, что в этом – главное содержание их жизни и что заняться этим никогда не рано.

Всем случалось видеть трехлетних девочек, великолепно усвоивших кокетливые манеры.

Любовь-влечение воспламеняется, а любовь-страсть охладевает от дружеских признаний.

Дружеские признания не только опасны, но и трудны. То, что не поддается выражению в любви-страсти (потому что язык слишком груб и не в состоянии передать ее оттенков), тем не менее, существует, но это такие тонкости, что мы особенно склонны ошибаться, наблюдая их.

К тому же очень взволнованный наблюдатель плохо наблюдает: он несправедлив к случайностям.

Благоразумнее всего, может быть, сделать своим наперсником самого себя. Запишите сегодня вечером под вымышленными именами, но со всеми характерными подробностями диалог, который у вас только что имел место с вашей возлюбленной, и затруднение, которое вас смущает. Если вы испытываете любовь-страсть, то через неделю вы станете другим человеком, и тогда, перечтя это совещание с самим собой, вы окажетесь в состоянии дать себе добрый совет.

Мужчин, когда их собралось больше двух и когда между ними может возникнуть зависть, вежливость обязывает говорить только о физической любви; вспомните, что говорится под конец обедов, на которых присутствуют одни мужчины. Они читают сонеты Баффо[89], доставляющие бесконечное удовольствие, потому что каждый понимает буквально восхваления и восторги своего соседа, который очень часто хочет только казаться веселым и вежливым. Прелестная нежность Петрарки или французские мадригалы были бы тут неуместны.

Глава XXXV

О ревности

Если человек любит, то при виде всякого нового предмета, поражающего взгляд или всплывающего в памяти, когда он сидит в тесноте на галерее, внимательно слушая парламентские прения, или мчится галопом под огнем неприятеля, чтобы сменить отряд на передовых позициях, он всегда вносит какое-то новое совершенство в свое представление о возлюбленной или открывает новый способ заставить ее полюбить его еще сильнее – способ, который вначале кажется ему превосходным.

Каждый шаг воображения награждается мигом восторга. Не удивительно, что в таком состоянии есть что-то затягивающее.

Когда рождается ревность, это душевное состояние сохраняется, но производит уже обратное действие. Каждое совершенство, вплетаемое вами в венец существа, которое вы любите и которое, может быть, любит другого, вместо того чтобы доставлять вам божественное наслаждение, вонзает кинжал в ваше сердце. Какой-то голос кричит вам: «Это восхитительное удовольствие достанется твоему сопернику!»[90]

И предметы, которые поражают вас, но уже не производят на вас прежнего впечатления, вместо того чтобы указать вам, как прежде, новый способ заставить ее полюбить вас, говорят вам лишь о новом преимуществе соперника.

Вы встречаете красивую амазонку, скачущую во весь опор по парку[91], а соперник ваш славится прекрасными лошадьми, делающими десять миль в пятьдесят минут.

В таком состоянии легко рождается бешенство; совершенно забываешь, что в любви обладание – ничто, а способность наслаждаться – все; преувеличиваешь счастье соперника, преувеличиваешь наглость, которую ему придает это счастье, и доходишь до предела мучений, то есть до крайней степени несчастья, отравленный к тому же остатком надежды.

Единственное лекарство состоит, может быть, в очень близком наблюдении счастья соперника. Вы часто увидите его мирно дремлющим в гостиной, где находится та женщина, которая вам дорога так, что каждая издали замеченная вами на улице шляпка, похожая на ее шляпку, останавливает биение вашего сердца.

Если вы желаете пробудить своего соперника, вам достаточно обнаружить свою ревность. Может быть, тогда у вас будет то преимущество, что вы научите его ценить женщину, которая предпочла его вам, и что он будет вам обязан любовью, которою воспылает к ней.

По отношению к сопернику нет середины: нужно или весело болтать с ним с самым непринужденным видом, на какой вы только способны, или заставить его бояться вас.

Так как ревность – худшее из зол, то рискнуть жизнью вам покажется лишь приятным развлечением. Ибо тогда ваши мысли уже не сплошь отравлены и не все рисуется вам в черном свете (по схеме, изложенной выше); можно представить себе иногда, что убиваешь соперника.

Руководствуясь правилом, по которому никогда не следует посылать подкрепления врагам, вы должны скрывать вашу любовь от соперника и под каким-нибудь предлогом тщеславия, притом наиболее далеким от любви, сказать ему под величайшим секретом, самым вежливым тоном и с самым спокойным и простым видом: «Право, сударь, не знаю, почему людям вздумалось приписывать мне связь с такой-то; они так добры, что считают меня даже влюбленным в нее; если бы вы пожелали, я с величайшим удовольствием уступил бы вам ее, если бы я не рисковал попасть при этом в смешное положение. Через полгода забирайте ее себе на здоровье, но сейчас честь, которую почему-то примешивают к делам такого рода, заставляет меня, к великому моему сожалению, сказать вам, что, если случайно вы не поступите по справедливости и не подождете своей очереди, одному из нас придется умереть».

По всей вероятности, ваш соперник не страстный человек, а может быть, даже очень осторожный; убедившись в вашей решимости, он под первым попавшимся предлогом поспешит уступить вам женщину, о которой идет речь. Вот почему вы должны сделать ваше заявление веселым тоном и хранить этот разговор в глубочайшей тайне.

Муки ревности так остры потому, что тщеславие не может облегчить их, а тот способ, который я вам описал, дает пищу тщеславию. Если уж вам приходится презирать себя за отсутствие привлекательности, вы получаете возможность уважать себя за смелость.

Если вы предпочитаете не относиться к делу трагически, вам следует уехать, поселиться за сорок миль от этих мест и взять на содержание танцовщицу, сделав вид, будто ее прелести привлекли вас по дороге.

Если только у вашего соперника заурядная душа, он поверит, что вы утешились.

Часто лучше всего хладнокровно ждать, пока соперник благодаря собственным его глупостям не потускнеет в глазах любимого вами существа. Ибо, если только это не великая страсть, возникшая постепенно в дни юности, умные женщины не склонны долго любить заурядных мужчин[92]. В случае появления ревности после сближения к этому надо прибавить кажущееся равнодушие и действительное непостоянство, ибо многие женщины, оскорбленные любовником, еще