Абсолютист - Джон Бойн

— Получше, — улыбнулась официантка. — Доктор сказал, что через неделю или около того можно будет снять гипс. Он, бедняжечка, ждет не дождется. Да и я, если честно, тоже. У него ужасно чешется под гипсом, и он так жалуется, что просто сил нет. Я дала ему вязальную спицу, чтобы чесать там, внутри, но ужасно боялась, что он будет чесаться слишком сильно и поранится. Та к что я ее отобрала, но теперь он еще больше жалуется.

— Кошмар, — отозвалась Мэриан, качая головой. — Ничего, осталось лишь неделю потерпеть.

— Да. А как там твой отец, держится?

Мэриан кивнула, снова затянулась сигаретой, улыбаясь, а потом отвела взгляд, давая Джейн понять, что мы больше ее не задерживаем и разговор окончен. Официантка уловила намек.

— Принесу ваш чай. — С этими словами она ушла.

— Ужас, какая печальная история, — шепнула Мэриан, наклонившись ко мне, когда официантка отошла. — Понимаете, это ее муж. Они всего несколько месяцев женаты. Месяца полтора назад он менял черепицу на крыше и свалился. Сломал ногу. А он только за месяц до этого оправился после перелома руки. Видно, у него кости хрупкие. И ведь не то чтобы с большой высоты упал.

— Муж? — удивленно переспросил я. — Я решил, что вы говорите о ребенке.

Она пожала плечами:

— Ну, он и правда как большой ребенок. Он мне не слишком нравится, вечно попадает в какие-нибудь истории, но Джейн очень милая. Мы с ней в детстве дружили, и она…

Мэриан осеклась, и лицо ее вытянулось, словно она сама не верила тому, что собиралась сказать. Потом в последний раз затянулась сигаретой и раздавила ее, лишь наполовину выкуренную, в пепельнице.

— Хватит. Знаете, я подумываю бросить.

— В самом деле? По какой-то определенной причине?

— Ну, по правде сказать, мне как-то разонравилось курить. Кроме того, ведь это, вероятно, плохо для здоровья? Столько дыма в легких, каждый день. Если вдуматься, в этом нет ничего хорошего.

— Ну, это не может быть так уж вредно. Все курят.

— Вы вот — нет.

— Я курю. Мне просто сейчас не хочется.

Она кивнула и прищурилась, словно оценивая меня взглядом. Мы замолчали, и у меня появилась возможность разглядеть ее поподробнее. Она была старше Уилла и меня; я решил, что ей лет двадцать пять, но на пальце не было обручального кольца — значит, она еще не замужем. Мэриан не очень походила на брата: он был темноволосый, такой задорный, скорый на улыбку. У нее волосы были светлее — почти такие же светлые, как у меня, — и очень чистая кожа на лице, ни прыщика, ни пятнышка. Прическа очень практичная — самая простая, аккуратная стрижка длиной чуть ниже подбородка. Я решил, что моя собеседница хорошенькая, даже, можно сказать, красивая, и не носит косметики — разве что чуточку губной помады, но и это мог быть натуральный цвет ее губ. Я был уверен, что она очень многим молодым людям вскружила голову. Или попросту откусила.

— Ну так что, — продолжила она. — Где вы, кстати, остановились на ночь?

— В пансионе миссис Кантуэлл, — сказал я.

— Кантуэлл? — повторила она, задумчиво морща лоб, и я чуть не ахнул. Вот он, как живой! Это его выражение лица. — Кажется, я не слыхала про таких. Где это?

— Совсем рядом с вокзалом. У моста.

— А, да. Там куча гостиниц, правда?

— Кажется, так.

— В своем городе никогда не знаешь гостиниц, верно?

— Да, — согласился я. — Видимо, так и есть.

— Когда я езжу в Лондон, то останавливаюсь в очень милой гостинице на Рассел-сквер. Ее держит ирландка по фамилии Джексон. Она, конечно, пьет. Джин, «мамочкину погибель», галлонами. Но она очень вежливая, комнаты чистые, она не лезет в мои дела, и меня это вполне устраивает. Правда, она совершенно не умеет готовить, ее завтраки и в рот не возьмешь, но это ничтожная плата за такую роскошь, верно? Мистер Сэдлер, вы знаете Рассел-сквер?

— Да, — ответил я. — Кстати говоря, я работаю в Блумсбери. Я раньше жил в Южном Лондоне. Теперь живу к северу от реки.

— В центр не планируете переезжать?

— Сейчас пока нет. Понимаете, там все ужасно дорого, а я работаю в издательстве.

— Что, издательское дело денег не приносит? — Мне, во всяком случае, нет, — сказал я, улыбаясь.

Она тоже улыбнулась и посмотрела на пепельницу. Может быть, пожалела, что загасила сигарету, — мне показалось, что она хочет чем-нибудь занять руки. Потом поглядела в сторону прилавка, где не было видно ни нашего чая, ни даже официантки. Мужчина постарше, который стоял за прилавком раньше, тоже куда-то исчез.

— Я хочу пить, — заявила моя спутница. — Куда она подевалась?

— Наверное, сейчас придет.

Правду сказать, мне стало не по себе. Я уже начал задаваться вопросом, зачем меня вообще сюда принесло. Ясно было, что нам обоим неловко друг с другом. Я в основном молчал и мало способствовал разговору — разве что подавал реплики, которые напрашивались сами собой. А мисс Бэнкрофт… Мэриан… походила на сгусток нервной энергии. Она перескакивала с одной темы на другую безо всякой связи и без колебаний. Я понимал, что она по характеру не такова: все дело в нашей встрече. Мэриан сейчас не могла быть собой.

— Здесь обычно хорошо обслуживают, — она покачала головой. — Думаю, я должна перед вами извиниться.

— Ничего страшного.

— Хорошо, что мы не заказали еды, правда? Боже, мы всего лишь попросили две чашки чаю. Но вы, должно быть, умираете с голоду? Вы поели? Все мои знакомые молодые люди вечно голодны.

Я взглянул на нее, не уверенный, помнит ли она, что уже говорила это, почти слово в слово. Странно, но, кажется, она этого не замечала.

— Я позавтракал, — ответил я, несколько помедлив.

— У вашей миссис Кантуэлл?

— Нет, не там. В другом месте.

— Правда? — спросила она, сильно заинтересованная. — Куда вы заходили? Там хорошо?

— Я не помню. Кажется…

— В Норидже очень много мест, где можно хорошо поесть. Наверное, вы считаете нас ужасными провинциалами, которые даже еду приготовить не могут как следует. Вы, лондонцы, всегда так думаете, верно?

— Вовсе нет, — запротестовал я. — На самом деле…

— Лучше бы вы меня заранее спросили. Если бы вы сказали, что приедете накануне вечером, мы бы, может, пригласили вас на ужин.

— Я не желал вас беспокоить.

— Но это было бы никакое не беспокойство, — возразила она почти обиженно. — На одного человека больше за столом, и все. Разве это беспокойство? Вы просто не хотели идти к нам на ужин, мистер Сэдлер. Признавайтесь.

— Да нет, я об этом даже не думал. — Мне было страшно неловко. — Пока я доехал до Нориджа, я ужасно устал, вот и все. Я пошел прямо к себе в гостиницу и лег спать.