Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль Агнон

(Кеѓаль хасидим, 15б)

Особый дом был у святых сотоварищей, святых учеников – выучеников Бешта, благословенна память его, – за городом, и там они собирались после каждого [толкования] святой Торы, что слышали из уст учителя своего, и спорили, толкуя его слова. И рассказал мне дед мой, да будет благословенна память его, что он знал это место, но не смел ходить туда, ибо был [еще] недоросль малолетний. Однажды, в первый день праздника Рош ѓа-Шана, вслед за благословением после трапезы произнес Бешт, благословенной памяти, истолкование трубления в Великий шофар освобождения нашего[116], а закончив, тотчас ушел в свою комнату и дверь за собой затворил. Тотчас пошли ученики в свой загородный дом, дед же мой, да будет благословенна его память, остался один в доме Бешта. Пригрезилось деду, что в тот же день придет Машиах. И с каждым мигом все явственнее становилась его греза – что Машиах все ближе и вот-вот войдет в город. И затрепетала душа его от этого видения. А в доме никого, кому бы мог он излить свою душу. Он уж почувствовал, что душа его вот-вот отлетит от грезы этой – что Машиах входит в город. Другого пути прекратить наваждение он не нашел, кроме как пойти к святым сотоварищам. Встал и побежал в испуге по городской улице. Всякий, кто видел его бег, изумлялся и вопрошал: «Для чего ты бежишь?» – но ничего он им не отвечал. Взошед к сотоварищам святым, увидел их всех сидящими вкруг стола, а разговора нет промеж них. Потому как и им явственно привиделось, что сейчас придет Машиах.

(Квуцат Яаков)

Говорил господин и прадед мой, что каждый вечер после вечерней молитвы уходил Бешт в свою комнату, и ставили ему две свечи. Он говорил, что одна свеча или три – нехорошо для глаз, но только две, и клали ему на стол всегда особые известные книги, среди них – Мишну, Кдошим и Таѓорот, Гемару, Звахим, и Менахот, и Сефер Йецира[117], и другие известные книги, и до одиннадцати примерно часов допускали к нему тех людей, которым надобно было поговорить с ним. Но однажды открылась страшная тайна: каждому из тех, кто стоял перед ним, казалось, что только с ним говорил Бешт все время, о поведении и о свойствах его, и что ему одному давал советы и лишь его наставлял в путях, угодных Господу благословенному. Как-то вышли [просители], и один стал рассказывать другому, о чем разговаривал с ним Бешт, второй же сказал: «Неправду ты говоришь, не вместе ли мы зашли и не вместе вышли? И все время Бешт говорил только со мной и ни с кем больше». А товарищ его упирается и говорит: «Не так, только со мной он говорил и ни с кем другим». Пока эти двое спорили, сказал то же и третий, и четвертый, и все [прочие].

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 8)

[Бешт] имел обыкновение говорить: «О всяком грехе, совершаемом человеком ночью, своими устами сообщает он людям днем, но не дано им услышать и понять слова его, да и сам он не осознает того, что свидетельствуют о нем уста его». Однажды ехал он по дороге с учениками, да будет благословенна их память. Сказал им: «Знайте, что этот вот возница возлег ночью с неочистившейся женщиной»[118]. Поразились и сказали: «За весь день мы не слышали от него ничего, что намекало бы [на это]». Сразу же стали чутко прислушиваться ко всему, что возница скажет в тот день до [наступления] ночи. Незадолго до захода солнца прибыли на один постоялый двор на распутье. Спрыгнул возница и вошел в дом, они же последовали за ним, чтобы услышать из его уст какое-нибудь слово или намек на то, что сделал. Сказал возница хозяйке: «Подай мне водки!» Плеснула ему, и собрался он выпить. Сказала ему: «Погоди, подам тебе другой стакан, потому что этот не окунут»[119]. Ответил ей возница: «Что с того, что не окунут?» Услышав это, возрадовались соратники и возблагодарили Господа, что уделил богобоязненным от мудрости Своей, и так убедились, что воистину слово Господне на устах его [Бешта].

(Сифтей цадиким, раздел Матот; Маасийот у-маамарим йекарим, 9)

Не было у Бешта сыновей[120], а лишь одна дочь, по имени Адель. Много лет после замужества не было у нее детей, и, понятное дело, упрашивала она своего праведного отца помолиться за нее Господу, дабы отверз ее утробу. Тогда ответил ей Бешт и сказал: «Знай, что однажды ты будешь спасена одним из ближайших моих учеников».

Один раз в праздник Симхат Тора, когда все ученики Бешта, благословенной памяти, веселились, и радовались, и плясали, у одного из них порвалась туфля. Тогда он закричал и позвал дочь Бешта, Адель, и сказал ей гойским языком: «Подавай мене патенки, та будешь мати дятенки». То есть «подай мне туфлю, и будет у тебя сын». Услышав эти слова, сказал Бешт дочери: «Быстрее возьми туфлю и подай ему, да не стой!» И пошла она и искала, но не нашла. Тогда взяла пантапил[121], которые носила, и дала ему. И отозвался, и сказал ей: «Два патенки, та будешь мати два дятенки». То есть «две туфли – двое сыновей будет у тебя». Так и было. И понесла, и родила, и вот близнецы [были] в утробе ее, один – рабби из Судилкова, а другой – рабби Барух из Меджибожа[122].

(Сипурей кдошим, лист 14)

Однажды просил Бешт одного из великих своих учеников – а был это святой учитель рабби Михеле – за жителей одного большого города, что молили Бешта повелеть тому, чтобы взял на себя обязанности их раввина, но святой рабби Михеле не хотел ни в какую, пока Бешт не рассердился на него и не сказал: «Ежели ты не послушаешься слов моих, знай, что потеряешь удел свой и в этом мире, и в мире грядущем». И ответил ему: «Даже если потерян будет, не дай Бог, удел мой в обоих мирах, не возьму на себя раввинской власти, ибо не для меня она». Тогда ответил ему Бешт в радости: «Благословен ты у Господа и благословен твой выбор, уготован тебе удел в Райском саду, ибо не возгордился ты ни душой, ни сердцем, услышав мои слова, я же хотел только испытать тебя, изведать сердце твое, узнать пределы и свойства его».