Хроники разведки. Мир между двумя войнами. 1920-1941 годы - Александр Юльевич Бондаренко

о перспективах сотрудничества с советской разведкой Коэн погрузился в глубокое раздумье. Чтобы вывести его из этого состояния, я заговорил с ним о возможности развязывания Гитлером новой мировой войны, что с приходом фашистов к власти Германия превратилась в агрессивное государство, что для советской разведки нет сейчас важнее задачи, как своевременное выявление планов нападения Гитлера на Советский Союз...

Давая согласие на сотрудничество с советской разведкой, “Луис” (оперативный псевдоним Коэна. — А. Б.) прекрасно понимал, на что он идёт. Уверен, что им двигала не любовь к приключениям, а политические убеждения, верность социалистическим идеалам, делу мировой революции, которым он решил посвятить всю свою жизнь».

В ноябре 1938 года по решению Центра Коэн выехал из Испании в США для работы в качестве связника нью-йоркской резидентуры советской внешней разведки.

Из сообщения в Центр руководителя нью-йоркской резидентуры:

«Связь с “Луисом” установлена. Работает с ним “Твен” (Семён Маркович Семёнов. — А. Б.). Перед “Луисом” поставлена задача: подобрать группу источников, которые могли бы помочь нам в получении информации по немецкой колонии. В целях выполнения поставленных перед “Луисом” задач прошу вашей санкции на предоставление ему возможности проведения самостоятельных вербовок».

«Конон Молодый»

«Трудно описать ту радость, которую я испытал, ступив на испанскую землю», — напишет через много лет Григулевич. Случилось это в первые дни октября 1936 года.

Для 23-летнего Иосифа приезд в Испанию был логическим продолжением его партийной работы. Ему не надо было тщательно обдумывать и взвешивать все «за» и «против» подобного шага, это был искренний порыв, единственно возможное действие. Быть на переднем крае борьбы! Расчётливость постыдна! Только крысы прячутся в тыловых норах! Он рвался на фронт, под свинцовый огонь врага. Однако в Мадриде, поразившем Иосифа суровым величием осаждённой крепости, его ожидал совершенно иной поворот событий...

Автомашина, на которой он добирался до испанской столицы из Валенсии, преодолела очередную баррикаду из мешков с песком и затормозила у многоэтажного здания. В нём временно размещалась редакция газеты компартии «Мундо обреро». «По счастливой случайности, — вспоминал Григулевич, — в редакции оказался Хосе Диас[15] — генеральный секретарь КПИ, о знакомстве с которым я мечтал со дня отъезда из Буэнос-Айреса. Диаса любовно называли “Пепе”, уменьшительное от Хосе… Он принял меня в одном из кабинетов редакции. Я передал ему письмо от компартии Аргентины, а также мой мандат мопровского[16] работника. Он сразу же позвонил по телефону и попросил кого-то из товарищей зайти к нему. Я был несказанно удивлён, когда минут через двадцать в комнату вошёл Викторио Кодовилья[17], который с первых дней войны находился в Испании».

Кодовилья с одобрением посмотрел на Иосифа: «Просишься на фронт? Рядовым? Похвально. Но в Мадриде тоже фронт!»

Как вспоминал потом Григулевич, знание языков предрешило его судьбу: «К этому времени я помимо литовского говорил свободно на испанском, французском, немецком, польском. А по-русски у нас общались в семье, русский всегда был для меня главным языком».

«Сюда прибывают советские военные специалисты, — продолжил Кодовилья. — Создаются Интернациональные бригады. Позарез нужны люди, знающие языки, в особенности русский. Мы тебя направим в распоряжение командования 5-го полка. И помни, компаньеро, партийную конспирацию никто не отменял, придётся сменить фамилию и забыть об Аргентине. Вражеских шпионов здесь разоблачают постоянно».

Иосиф быстро разобрался во внутриполитической ситуации в стране. Народный фронт был весьма неоднородным организмом. В него входили коммунистическая, социалистическая, различных оттенков республиканские (буржуазные) партии, а также группировки из Каталонии, Страны Басков и анархисты во всём их шумно-крикливом разнообразии. Директивные посты в правительстве занимали республиканцы, социалисты и анархисты. Они соперничали и прежде всего пытались поставить под свой контроль армию, продвинуть своих людей на командные должности, вытесняя коммунистов. Те же старались перехватить инициативу, направить революционные процессы в стране по единственно правильному руслу, то есть в рамках программы, намеченной Коминтерном…

Существуют различные версии участия Григулевича в испанской эпопее. Сам он не раз рассказывал о том, как для «обкатки» его направили в распоряжение политкомиссара 5-го полка майора Карлоса Контрераса. В то время полк напоминал небольшую армию — 20 тысяч бойцов! — и являлся основной ударной силой в окрестностях Мадрида. «Хосе Окампо» (Имя Григулевича по новым документам. — А. Б.) стал «адъютантом по международным поручениям» у Контрераса.

«Адъютантский» хлеб Иосифа оказался нелёгким. С Карлосом Контрерасом стремились встретиться члены всех делегаций и все журналисты, приезжавшие в Ис­панию. Он был своего рода символом героической обороны Мадрида. «Хосе Окампо» приходилось встречать гостей, отвечать за их размещение, а то и сопровождать на передовую, если кому-то для полноты впечатлений хотелось услышать свист пуль и разрывы артиллерийских сна­рядов...

Все, кто встречался с «Окампо» в то время, вспоминают его как улыбчивого молодого парня, невысокого, склонного к полноте, в непременном интербригадовском берете. Одно время Иосиф пытался носить «моно» — синий пролетарский комбинезон на молнии, которыми из-за нехватки военного обмундирования экипировали добровольцев. Но Контрерас воспротивился. «Если работаешь адъютантом, — сказал он, — не забывай о своём внешнем виде. Адъютант и под обстрелом не должен терять внешнего шика». Весь шик Иосифа выражался в поношенном, но чистом костюме, аккуратно завязанном галстуке и потерявших прежний лоск туфлях, приобретённых некогда в Буэнос-Айресе.

Вскоре Григулевич получил повышение, перейдя на такую же должность при начальнике штаба армии Мадридского фронта генерале Висенте Рохасе. Но и там не задержался. По ходатайству советского посла Розенберга его направили на работу в полпредство. Переводчиков, владеющих русским языком, действительно не хватало. Даже в полпредстве. Именно там «Окампо» попал в поле зрения советнического аппарата НКВД, который возглавлял Александр Орлов (Лев Лазаревич Фельдбин), подписывавший свои сообщения в Центр псевдонимом «Швед». Опытный разведчик, исколесивший полмира, человек с изысканным вкусом и при необходимости — рафинированными манерами, великолепный физиономист, умевший читать на лице собеседника самые сокровенные чувства, — Орлов каждый день твердил своим подчинённым в «советнической группе»: «Ищите надёжных людей, без них — в одиночку — мы в Испании ничего не сможем».

Кто же привлёк Иосифа Григулевича к сотрудничеству с советской разведкой? Сам «Швед»? Вряд ли. В различных источниках говорится только о том, что он был первым оперативным руководителем Григулевича в разведывательном деле. Тогда кто же стал «крёстным отцом» Иосифа в разведке?

Скорее всего, это заместитель «Шведа» — Наум Маркович Белкин. С сентября 1936-го по август 1938 года он работал в Испании под «крышей» заведующего бюро печати полпредства, оказывая республиканцам помощь в организации борьбы с франкистской агентурой. Он был правой рукой Орлова в подготовке разгрома троцкистских групп.

Белкин также «курировал» интербригадовские части, знакомился с анкетами добровольцев, подбирая из их числа людей, могущих быть полезными для советской разведки (не только в Испании). Белкин был инициатором использования загранпаспортов павших интербригадовцев для документирования советских нелегалов. Опыт работы Белкина в Южной Америке (Уругвай, 1934—1935) сказывался на его интересе к людям, которые прибывали с этого континента. Конечно, Григулевич с его общительностью, работоспособностью и врождённой интеллигентностью не мог не привлечь внимания оперработника. Вероятнее всего, что именно Белкин в ноябре 1936 года вытащил Иосифа из посольской рутины и на явочной квартире резидентуры НКВД в Мадриде преподал ему «краткий учебный курс молодого бойца невидимого фронта». «Молодой боец» получил свой первый оперативный псевдоним — «Юзик». После этого «Окампо» устроили на работу в Генеральное управление безопасности Республики, или Сегуридад, как говорили для краткости.

По ходатайству Орлова перед Антонио Ортегой, генеральным директором Сегуридад, «Окампо» вскоре ввели в состав Специальной бригады Генерального комиссариата расследований и охраны Мадрида, работу которого контролировал Сантьяго Каррильо, один из ведущих деятелей КПИ, тот самый, который много десятилетий спустя стал отцом «еврокоммунизма». Однако пару месяцев Григулевичу