Летние истории - Миэко Каваками

какое-то ток-шоу. Этот телевизор я купила в секонд-хенде, когда приехала в Токио. Всего за четыре тысячи иен.

— Я недавно видела в магазине телевизоры с ЖК-дисплеем. Плоские такие, просто нечто! Но стоят аж миллион иен, ты только представь… Даже интересно, кто может вот так взять и отдать миллион за телик. Наверное, только настоящие богачи. А какой экран! Черный-черный! Ну, помнишь, я тебе еще в бане об этом говорила? — Макико перелистывала каналы. — Ой, я же про бар начала…

— Про девочку, которая уволилась, — напомнила я, дожевывая кусочек вяленого мяса. — Как ее звали… Кажется, ты про нее уже рассказывала. Она вроде работала там еще до тебя?

— Да-да, это она. Мы зовем ее Судзука. Лет пять у нас проработала. Кореяночка такая. Так хорошо во всем разбиралась… Да, в общем-то, она и держала наш бар на плаву. Просто невозможно было представить «Шанель» без нее.

— Почему же она вдруг уволилась?

— Дело в том, что месяца за два до этого к нам устроилась одна новенькая. Она из Китая, приехала в Осаку учиться — не знаю, правда, в какой университет. Увидела наше объявление и пришла. Говорит, ей деньги нужны, хочет у нас поработать.

— Увидела объявление в журнале с вакансиями? На страничке «Ночная жизнь»? Помню, эти странички еще специально печатали на темном фоне, чтоб выделялись.

— Да-да. В общем, зовут ее Цзин Ли, обычная такая девочка-студентка: волосы черные, кожа светлая, почти не красится… Хозяйке она сразу понравилась.

— Ну да, в Сёбаси таких особо не встретишь.

— Вот именно! Кореянок у нас там много, а вот китаянки — это пока еще редкость. Хотя не то чтобы у Цзин Ли были какие-то особые навыки. В основном она просто сидит на своем табурете и все. С японским у нее тоже полный швах… но клиентам нравится экзотика, они ей все прощают, стараются поддержать. Ничего плохого, только вот некоторые перегибают палку со своей поддержкой. Стали нарочно обижать Судзуку: типа, иди отсюда, ты уже старая, с тобой даже пить невкусно… С таким опытом, как у Судзуки, это не проблема, для нее свести все в шутку — раз плюнуть. Но она и так уже была на нервах, не нравилась ей эта Цзин Ли, которой разрешается просто сидеть и ничего не делать. Хозяйка посмотрела на это все и решила поговорить с Судзукой: так, мол, и так, девочка еще совсем юная, ничего не умеет, но старается, помоги ей освоиться. Ну, тут трудно возразить — Судзука согласилась, и кое-как они с новенькой приспособились друг к другу.

— А сколько этой Судзуке лет? — спросила я.

— За тридцать, наверное? — задумалась Макико. — Конечно, помоложе меня, но все-таки уже не юная девочка. К тому же она много лет работает в ночных заведениях, да и вообще прошла через многое… это все тоже не молодит. Сначала я вообще подумала, что мы с ней ровесницы. Так вот, однажды у нас выдался спокойный вечер, посетителей не было. Хозяйка тоже еще не пришла, так что мы там втроем куковали. Заняться было нечем, стали расспрашивать Цзин Ли о Китае. Например, я спросила, какими иероглифами записывается ее имя. Говорит, там два иероглифа, «спокойный» и «деревня», «спокойная деревня» получается. — Макико как могла изобразила китайский акцент Цзин Ли.

— Еще спросили, правда ли в Китае все так строго, — продолжила она, — правда ли там так много бедных. Ездят ли они до сих пор толпами на великах в костюмах Мао… Или вот я как-то видела по телевизору, что в Китае появилась мода наливать улун в банки из-под растворимого кофе, это меня тогда просто поразило. Вот я и спросила у нее, делают ли китайцы так и сейчас. Цзин Ли на все кивала и говорила, что да, так и есть. Еще сказала, что шумиха с Олимпийскими играми в Пекине — абсурд, забава для элиты, а на самом деле большинство китайцев еле сводит концы с концами. Правительство просто пытается скрыть, что в стране нет денег, и технологий тоже нет, — поэтому, например, в этом году, когда было Сычуаньское землетрясение, школа рухнула и погибло много детей… В Китае даже дверей в туалетах нет, а в деревне, где родилась Цзин Ли, вообще со всем беда — с дорогами, с домами, со скотом, с людьми. Говорит, китайцы мечтают жить в такой же чистой и богатой стране, как Япония, для них Япония — это сказка! Мы даже о политике поговорили, если это можно так назвать. Цзин Ли с каким-то трепетом рассказывала, что в сердцах китайцев всегда будет жить Дэн Сяопин. Но мы толком не поняли, о ком она. Вроде бы не про нынешнего председателя… как его, кажется, Ху Цзиньтао?.. А потом Цзин Ли заговорила о своей семье, они там совсем бедно живут…

У нее трое младших братьев, у самого младшего, кажется, умственная отсталость, а еще с ними живут бабушка с дедушкой. Вот Цзин Ли и решила: чтобы вытащить семью из нищеты, нужно учиться, нужно получить образование. Но ведь она девочка, поэтому старшие родственники были против — мол, не нужны женщинам все эти университеты, денег и так немного, лучше потратить их на мужчин. В общем, разругались вдрызг… Но по факту из всех детей с учебой было хорошо только у Цзин Ли, больше никто не смог бы изменить судьбу семьи. Тогда она подумала, что, если выучит язык, сможет устроиться на работу в Японии и заработать денег, вот и стала потихоньку учить японский. Училась она по совсем старым хрестоматиям, поэтому в баре она вместо «Круто!» может на полном серьезе сказать что-нибудь вроде «Вот так диво дивное». Ну ладно, это-то не страшно. Но она чуть не плакала, когда рассказывала нам о своих родителях… Сколько всего они пережили, пока собирали ей деньги на учебу. Деревня у них совсем бедная, там никому и в голову не придет поступать в университет, да еще в японский… Их и оскорбляли, и издевались над ними. Поэтому, дескать, теперь это ее долг — во что бы то ни стало получить диплом, найти хорошую работу и сделать так, чтобы ее семья больше ни в чем не нуждалась. Сейчас родители еще помогают ей оплачивать учебу, но она хочет как можно скорее начать откладывать деньги, поэтому устроилась к нам на работу… Буду, говорит, стараться изо всех сил, лишь бы родители не пожалели, что разрешили мне поехать в Японию.

Мы так растрогались — бедная девочка, сколько испытаний на ее долю выпало! Даже Судзука не выдержала, сказала, что будет теперь заботиться о ней как о своей младшей сестренке. И сама чуть