По грехам нашим. Книга 4 - Денис Старый

прекрасно понимали, что, если приставить к каждому боярину-заговорщику два-три воина, то у «соли земли Русской» могут сдать нервы. Не привыкли власть имущие к неуважительному обращению. Да и Семьюн свою лепту внес в дело уменьшения охраны в самом здании. Да, был риск, что большое количество воинов во дворе и пристройках создаст сложности для штурма усадьбы. Был и соблазн как можно больше взорвать в самом доме отступников и степняков, но эмоции были отброшены, а их место, в головах средневековых великокняжеских диверсантов, занял холодный расчет. И расчет на самоуверенность бояр и монголов оправдался, серьезного сопротивления на пути к укрытию в подвале, не было. Наивные, нельзя считать себя самыми умными, пока на стороне Ярослава такая связка как Нечай и Семьюн.

Между тем, по всему городу штурмовали усадьбы и дома, где были люди заговорщиков. Загодя, на некоторых домах, мелом чертили кресты и для дружины князя, усиленной новгородцами и тайно подошедшими тремя сотнями рижского князя Вячко, не составляло труда распознать места скопления ратников бояр. Но была объявлена воля князя не убивать бунтарей, если только имели место не сильно ретивые и непреклонные. Воля княжеская была доведена до дружины и других союзных воинских соединений, не раньше, чем за полчаса до начала операции, чтобы минимизировать утечку информации.

Внезапность и подготовленность сыграли определяющую роль. И вот уже связанные, побитые, или просто обезоруженные люди потянулись вереницей пушком или на телегах на семь подворий, выделенных для этих нужд. Сдавшиеся без боя, были в лучшем состоянии, те же, кто решил биться за свои облачные идеалы боярской республики, на пример Новгорода, да и в подчинении монголов, частью были вырезаны. Многие же пленные, раненные, плелись лекарням, где их обихаживали частью приглашенные обозники из воинской школы.

Сложнее всего было с монгольским посольством, которое занимало уже две рядом расположенные большие усадьбы. Степняков оказалось больше двух сотен и это с тем, что часть их была в усадьбе Никанора. Штурм длился четыре часа, дружина потеряла от точных выстрелов мастеров лука больше десятка воинов, и это при том, что сотники старались максимально сберечь своих ратников. И только тогда было принято принципиальное решение спалить обе усадьбы, дело сдвинулось. Да, трофеи, как и пленников, очень хотелось получить, но не ценой своих людей.

К чести монголов, даже в уже горящих усадьбах, они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление, не сдался ни один воин. Это и поселило некоторое сомнение в победе над таким врагом. Если так бьются в безнадежном положении с явным преимуществом атакующих, то, как они станут биться в большинстве?!

- Сладили с войском, что на Унжу шло? – просил Ярослав, когда воеводы, Семьюн, Радим и конечно, Нечай, пришли отчитаться об операции.

- Так, великий князь, тысяцкий Филипп, да сотник Ермолай ожидают встречи с тобой, - усмехнулся Нечай, поправляя на себе немного порванный новомодный, опять же унжанской выделки, кафтан.

Как только был решен вопрос с посошным войском, не дожидаясь окончательного разбирательства, Филипп и Ермолай, переложив свои обязанности на других, устремились одвуконь во Владимир. Ощущение, что они предали друга, сжигало, поэтому те, кто считался самыми ближними людьми Корнея, решили просить великого князя о прощении своего друга, даже если и не виновен тот. Они были только частью посвящены в многоуровневую интригу в стольном граде и до конца не понимали, какая же судьба ждет Корнея.

- А мы можем вызвалить из поруба боярина? – спросил великий князь, баюкая плечо, которое этой ночью разболелось, возможно, из-за нервов, Ярослав не спал уже третий день.

- Так, токмо я не пойду, много еще сладить требо, учинить разбор, а никому боле твои, князь, личники не отдадут Корнея, у них наказ, - развел руками Нечай.

У главного организатора разгрома оппозиции действительно сейчас только, как это ни странно для давно не высыпающегося и нормально не евшего человека, начинается работа. Завтра необходимо, по горячему, созывать городское вече, начинать призывы и воззвания к народу, чтобы сформировать общественное мнение о ситуации и разъяснять, как это нужно власти. Следует четко, при том с максимально жестких тонах осветить роль монголов в заговоре, дать всем возможность проникнуться тем, что степняки – злейшие враги. Нужно сделать такую ситуацию, чтобы за призывы к переговорам со степняками простые люди сразу же били морду, в любом гостином дворе. И гонцы уже ждут своих листовок, чтобы одвуконь мчаться во все уголки большой державы с призывами к людям, боярам. Церковь в таком же ключе начинает действовать по своему ведомству, используя княжьих людей, как вестовых.

А еще нужно решить проблему и с имуществом разгромленных бояр. Поэтому, Нечай на силе воли работал, превозмогая усталость. Это воеводам хорошо, помахал мечом и все довольны, можно пировать, а ему нужно проследить, чтобы поместья работали, люди не разбежались, поговорить с тиунами об урожаях, назначить в разгромленных боярских родах ответственных за посошную рать. Может и родичей младших линий, может из тиунов боярских, а где и своих людей назначить и предать им ратников для поддержки. Да много чего. Эти же поместья временно, а некоторые и навсегда, переходят в казну, поэтому должны приносить прибыль. Ну не все, конечно, будет делать Нечай лично, он уже смог подобрать себе команду, но она для более мирного времени хороша и деятельна, а не для такого аврала. Поэтому, как бы ни хотелось Нечаю лично освободить своего главного коммерческого партнера из поруба Переяславля-Залесского, уехать из Владимира в ближайшие две недели точно не получится.

- Воевода, Воеслав, тебе не повелеваю, но прошу, съезди в Переславль, да проследи, кабы рать посошную по чину привели, - толи приказал, толи попросил, но без возможности отказа, Ярослав.

На следующий день было вече. Население Владимира, не избалованное таким событием, уже было воодушевлено и даже перевозбуждено. Слухи о ночных потрясениях обрастали небылицами и домыслами, поэтому народ желал знать правду, как и видеть живым своего князя. Если вечевой колокол зазвенел, то великий князь хочет с народом поговорить. Это льстило людям, горожане одевали свои лучшие одежды, не забывали прихватить кистень, или дубинку для «доведения своих аргументов до оппонентов», если такие будут. Но, маловероятно, что найдутся те, кто осмелится перечить общей воли князя, его ближников, уже потому, что боярство не подготовило своих вечевиков, не заплатило серебра, не привело боевых людей для мордобоя.

На площадь, у Успенского собора, как самую большую в городе, начали стекаться люди еще до того, как подали сигнал к вечевому сбору, слухи о вече разносились по всем уголкам