Бедная миллионерша - Дарья Калинина

Саша повертел бумажку, на которой виднелась надпись. Правда, осталось от нее немного, всего лишь несколько букв.

«оей

…гой

…шке!»

Примерно в таком порядке красовались буквы на бумажке.

– Что бы это могло значить? – обратился Саша за разъяснениями к Егору, но тот лишь отмахнулся.

– Выкинь! Охота тебе всякую дрянь собирать!

Саша послушался только наполовину. Бумажку убрал, но не выкинул, а свернул и сунул себе в карман. Когда-нибудь доберутся до мусорного ведра, тогда и выкинет.

А Егор продолжал строить планы на завтрашний день:

– Второй пункт, эти фальшивые серебреники Иуды, которые Марина с Серегой получили за свое предательство. Отнесу в нашу лабораторию.

– Они же не хотели!

– И записку таинственного друга семьи тоже им отдам, – продолжал рассуждать Егор. – Пусть изучают на предмет отпечатков пальцев. Возможно, что-нибудь интересное и проявится.

К этому времени все стали стучать зубами немножко потише, и можно было ехать домой.

– И наконец, третье по списку, но самое важное по значению, Таню с этой минуты мы ни на минуту не оставляем одну. Татьяна, ты меня слышишь? Сидишь дома, соблюдаешь повышенную осторожность. До тех пор пока преступник не будет найден, мы берем тебя под свою охрану. Захочешь прогуляться, сообщаешь кому-нибудь из нас. Одна никуда не ходишь.

– Вы так серьезно относитесь. А вдруг это все просто цепь случайных совпадений?

Егор хотел ответить, но внезапно замер.

– Т-с-с! – прошипел он. – Слышите?

Все замолчали и тоже прислушались.

– Откройте окна!

Все открыли окна, в машине мигом стало холодно и снежно. Сначала ничего, кроме шума задувающего ветра, они не слышали. Но потом раздался женский крик:

– Ой, божечки! – надрываясь, кричала женщина. – Божечки мои!

Егор насторожился:

– Там что-то случилось.

И начал открывать дверь со своей стороны.

Увидев, что кому-то путь наружу свободен, Барон обезумел. Скулил, вертелся, царапал когтями обивку салона, одним словом, вел себя неподобающим образом. Срочно хотел попасть на улицу. А стоило Саше его выпустить, как тут же припустил куда-то прочь, снова прыгнул в сугроб и принялся в нем копаться.

– Барон! Ко мне!

Но Саше пришлось повторить команду трижды, пес его не слушался. И лишь пронзительный звук свистка, который Саша применял почти исключительно на охоте, но носил с собой всегда, заставил Барона устыдиться и вернуться к хозяину. По возвращении Барона ждал строгий выговор.

Саша даже потрепал его за шкирку и грозно поинтересовался:

– Что это еще за праздник непослушания?

Барон в ответ закатил глаза и сделал вид, что теряет сознание от страха. Артист был еще тот!

– Рядом иди! – строгим голосом велел ему Саша.

Барон покорился своей участи и уныло поплелся рядом с хозяином, стараясь ступать шаг в шаг, но Саша чувствовал, все нутро его собаки было по-прежнему там в занятном снежном сугробе. Пес то и дело сбивался с ноги, отставал от хозяина и норовил взять в ту сторону, где находился полюбившийся ему сугроб. Приходилось пса одергивать, и Саша не понимал, что происходит.

– Веди себя прилично! – велел он Барону. – А то тресну!

Как ни хотелось друзьям остаться в сравнительно теплом салоне машины и никуда не ходить, но все они последовали примеру Егора. Его самого уже не было видно, он скрылся за снежной пеленой. Но держать правильное направление было совсем не трудно. Женщина вопила непрестанно и так громко, что ее голос служил им отличным ориентиром.

Уже совсем скоро сквозь разгулявшуюся метель, ребята увидели силуэт женщины в длинной теплой шубе и огромной пушистой шапке. Возле нее, согнувшись, стоял Егор, что-то разглядывая на земле.

– Да как же это? – причитала женщина. – Замерз! И кровь на лице! Господи, пьяный, что ли? Упал? Расшибся?

Подбежавшим к ней помощникам женщина очень обрадовалась.

– Его в больницу надо! – произнесла она, указывая куда-то в сугроб.

Друзья пригляделись и увидели, что из снега торчат чьи-то ноги. Снег валил с такой силой, что ног уже почти не было видно.

– Я же прямо на него упала. Домой от кумы возвращалась, хорошо так с ней посидели, выпили, закусили, потом дочь звонит: «Иди домой, мама, уже поздно!» Ну, я и пошла. Иду себе потихоньку, дорога знакомая, подвоха не жду. Расслабилась, размечталась немножко, вдруг плюх! И лечу в сугроб! И ладно бы только это, ну, упала и упала. Мягко же, сломать себе в таком снегу ничего нельзя. Но главное дело, лежу и чувствую, подо мной что-то твердое лежит! Сначала решила, камень или деревяшка, потом лицо немножко из снега подняла, смотрю… мама дорогая! Человек! Замерз, поди! Как и я, шел себе шел, потом упал, а встать уже не смог.

Егор совсем опустился и присел на корточки возле тела. Попытался найти пульс, прикоснулся к шее, попытался открыть глаза, но это оказалось невозможным.

– Окоченел уже весь! Да и снегом его прилично засыпало. Видать, уже не один час тут лежит.

– Кошмар! – схватилась за голову женщина.

– А когда вы к куме шли, вы никого тут не видели?

– Туда меня сын подвез. И другой дорогой мы с ним ехали. Тут не проезжали. Так что не видела я никого.

– Очень жаль.

– А мне-то как жаль! – откликнулась тетка. – Это же, считай, все настроение испорчено! А проблем теперь сколько! Я же свидетель, теперь затаскают меня менты по допросам!

– Может, и обойдется.

– А то я их не знаю! Вот у моего брата в прошлом году в огороде чужой череп нашли. Так что вы думаете, его чуть ли не полгода на допрос таскали.

– Череп?

– Брата! Уже и эксперты доказали, что черепу этому лет сто и не человеческий он вовсе, а обезьяний или вовсе конский, нет, все равно таскали братишку. Ни сна, ни отдыха, ни покоя человеку не давали! Я уж нашего участкового спрашиваю, чего ты Ваньку все мытаришь. А он мне знаете, что в ответ? «За каждым человеком, говорит, какой-нибудь грешок да водится. Вот я и надеюсь, что Иван мне на допросе в чем-нибудь да и проговорится. Не обязательно, мол, насчет этого черепа. Мне и чего другое все равно сгодится. Потому как мне, тетя Матильда, все равно, за что человека засадить. Был бы человек, а статья найдется!» Кстати, будем знакомы, меня Матильдой кличут.

Друзья тоже представились.

– Интересная позиция у вашего участкового. Надо будет мне с ним пообщаться, – произнес Егор.

– Ой, не надо тебе к нему соваться, молодой человек! Да и не виноват он! Это его начальник – Боров так его надоумил.