Спасительная любовь - Карла Кэссиди

Он вспоминал, что во время их семейной жизни Джоржина всегда держалась несколько отстраненно, будто боялась довериться ему, полюбить всем сердцем, всей душой.

Если бы он все знал, смог бы понять, что ей нужно. Может, его любовь залечила бы ту боль, которая скрывалась в ее сердце. Может, ему удалось бы ее удержать.

Слишком поздно. Он не смог помочь, и теперь Джоржина ясно дала понять, что уже ничего не исправить и не вернуть.

Александр всегда считал ее одной из самых сильных женщин среди тех, кого когда-либо встречал. То, что он узнал, утвердило его в этом мнении. Однако вчера он увидел, насколько она уязвима.

Теперь он должен беспокоиться не только о том, чтобы поймать Боба и найти пропавших людей, но и позаботиться о безопасности Джоржины. Нельзя, чтобы ценой раскрытия преступления стало ее душевное здоровье.

Стрелки часов переползли середину дня, Джоржина сидела над отчетами с мест похищений в поисках какой-нибудь детали, которая ускользнула от внимания, и одновременно неотступно следила за мобильником.

Ближе к вечеру начали возвращаться агенты, которым Алекс поручил проверку алиби фигурантов.

Несмотря на то что Мишель жила в окрестностях Нового Орлеана, они с Джэксом провели ночь в отеле неподалеку от книжного магазина, где накануне вечером она раздавала автографы. Около семи вечера их обоих видели в ресторане при отеле, но позже до самого утра их никто не видел. По их словам, они ушли к себе в номер и больше не выходили. Однако это не снимало подозрений.

Отчет о местопребывании Роджера тоже не давал прочного алиби. Роджер сказал, что обедал в компании двух приятелей в закусочной «Пиг Рост» недалеко от кампуса. Однако около семи они распрощались, он пошел домой, где работал над подготовкой завтрашнего репортажа, потом лег спать.

Агенты подтвердили, Роджер действительно обедал с друзьями в «Пиг Рост», но не могли утверждать, что весь вечер провел у себя.

Таким образом, под подозрением остались все, повисшая в штабе тишина выдавала очевидное разочарование команды. Только Мэтт хрустел пальцами.

– Прекрати, ради бога, – не выдержал Фрэнк, когда хруст раздался в четвертый раз. – Ты что не знаешь, это вредно.

– Мне не больно, – возразил Мэтт.

– Зато мне больно! – воскликнул Фрэнк. – Меня это просто бесит.

– Ладно, пора заканчивать, – сказал Александр. – Уже больше пяти, и думаю, многие из вас хотели бы пообедать дома с семьей. Встретимся завтра в семь утра.

– Слава богу, я не стоял у двери, когда сказал, что можно уходить, они бы меня прибили.

Джоржина засмеялась, хотя тоже чувствовала себя разочарованной. Взяв телефон, она сунула его в сумку.

– Я думала, он сегодня позвонит.

– Еще не все потеряно.

– Не знаю. Он всегда звонил около четырех. – Она пошла к двери, но, заметив, что Алекс не двинулся с места, остановилась.

Он провел рукой по волосам и уставился на нее долгим взглядом.

– Ты не обращала внимания, что, когда звонил Боб, Ник всегда отсутствовал?

Джоржина застыла от удивления.

– Я совсем не в восторге от него, но ты же не думаешь, что он имеет к этому отношение?

– Это бред, верно? Наверное, я спятил. Просто забудь, что я говорил. Хочешь зайти куда-нибудь поесть или поужинаем дома?

– Лучше дома. Честно говоря, не хочется никуда идти. Я бы с радостью переоделась в домашнюю одежду и пораньше легла спать.

– Звучит привлекательно.

Они вышли из офиса, Джоржина все думала о том, что сказал Алекс про Николаса. Всю дорогу до дома и потом его слова непрерывно вертелись в голове.

Она пошла на кухню и, открыв дверь холодильника, задумалась, что взять поесть, когда к ней подошел Алекс, более расслабленный, чем днем.

– Ищешь что-нибудь подходящее?

– Думаю, суп и сэндвич или омлет с беконом и тостами. – Она взяла упаковку бекона. – Помнится, ты любишь блюда с беконом.

Александр поставил на плиту сковороду.

– Помнишь, как мы ели хот-доги, обернутые беконом, когда устраивали коктейльные вечера для двоих?

Джоржина протянула ему бекон.

– Я много всего помню. – Ей не хотелось вспоминать коктейльные вечера, которые всегда заканчивались любовью. Не хотелось вспоминать то хорошее, что у них было. Это причиняло боль. Почти такую же сильную, как воспоминания о детстве, хотя совсем по другой причине.

Повернувшись к холодильнику, она достала яйца, молоко, сыр, зеленый перец и лук. Следующие несколько минут в кухне раздавались только постукивания приборов и хруст разрезаемых овощей.

Нельзя, чтобы Алекс снова завладел ее мыслями. Нельзя вспоминать о любви, страсти, счастье. Она не может снова оказаться в его постели, как бы он ни старался вынудить ее капитулировать.

Они дружно трудились.

Когда они уселись за стол, она вернулась к прежнему разговору:

– Что мы знаем о прошлом Николаса?

– Не очень много. Он не распространялся.

Джоржина отрезала кусок бекона и запила его глотком кофе.

– Он очень амбициозен.

Алекс поднял бровь.

– Настолько, чтобы совершить преступления и попасть в опергруппу? И что потом?

– Не знаю. Подставить кого-нибудь другого, самому стать героем. Ты же сам навел меня на эти мысли.

Он усмехнулся:

– Знаю. Но надеялся, что ты назовешь меня сумасшедшим. Не ожидал, что ты примешь это всерьез.

– К сожалению, Ник мне не нравится, боюсь, это сыграло свою роль. Если честно, я ему не доверяю. Не знаю, на что он может пойти в попытке сделать себе имя в департаменте.

Алекс поморщился.

– Мне даже думать противно, что он может иметь к этому отношение. Но факты говорят о том, что каждый раз, когда тебе звонил Боб, его не было на месте. Кроме того, он имеет особенность надолго исчезать, тоже повод задуматься.

– Может, стоит заглянуть в его личное дело, покопаться в биографии?

Как человеку, который старательно скрывал собственное прошлое, ей не доставляло удовольствия предлагать это.

Лицо Алекса помрачнело.

– Ты понимаешь, что подозревать собственных коллег – последнее дело?

– Но ты ведь не успокоишься, пока не проверишь. Мы оба знаем: невозможно предвидеть, в каком образе явится зло. Кто сказал, что не в образе амбициозного агента ФБР, который совершил преступление, а теперь намерен сам его раскрыть, чтобы снискать славу и всеобщее уважение?

– Ты права. Я не успокоюсь, пока не буду знать наверняка. Завтра же я договорюсь с Миллером, как провести проверку, не привлекая внимания Николаса. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом, а то у меня аппетит пропадет раньше, чем я доем бекон.