Камень Януса - Элли Гриффитс

Нельсон опоздал и удостоился шутливого приветствия патологоанатома:

— Как мило, что вы все-таки решили к нам присоединиться.

— Продолжайте, — проворчал тот.

Нельсон выглядел странно в одежде хирурга и пластиковой шапочке поверх черной шевелюры. Такой наряд не пойдет никому в мире, подумала Рут, понимая, что сама выглядит как большой зеленый аэростат.

Лаборант сфотографировал скелет в правильной анатомической позе. Затем Стивенсон, выкрикивая замечания в прикрепленный к руке диктофон, приступил к исследованию. Рут находилась по другую сторону стола из нержавеющей стали, принимала кости, с которыми успел разобраться патологоанатом, и иногда добавляла свои замечания. Нельсон стоял за ее спиной и, как норовистый конь, переминался с ноги на ногу.

— …суставные концы трубчатых костей выявляются… хрящевая ткань еще не окостенела… размер длинных костей свидетельствует о том, что скелет принадлежит ребенку… доктор Гэллоуэй, вы можете сказать, это девочка или мальчик?

Рут взглянула на кости таза. Женские кости таза не такие глубокие, как у мужчин, зато шире, но у детей, не достигших половой зрелости, это различие нехарактерно. Посмотрела на седалищный вырез, который у мужчин короче и глубже. Но и этот признак неочевиден в детском скелете.

— Девочка, — произнесла она.

— Вот как? Интересно. — По тону Стивенсона Рут заключила, что он не согласен.

— …повреждена грудина и третье ребро. Что на это скажете, доктор Гэллоуэй?

— Похоже на след от ножа.

— Дама говорит: «След от ножа». Посмотрим.

Стивенсон перешел к черепу.

— …внешняя травма шейных позвонков…

Топор, подумала Рут. Голову отрубили инструментом вроде топора. И, как и кошке, удар был нанесен спереди.

— Причина смерти — отсечение головы? — предположил Стивенсон.

— Poena postmortem, — ответила она и, повернувшись к Нельсону, перевела: — Расчленение после смерти. Голову отделили позже. Отрубили спереди. В случаях, когда смерть наступает в результате отсечения головы, удар почти всегда наносят сзади.

— Интересная версия, — пробормотал патологоанатом. — А вы как считаете, старший инспектор?

— Ударили ножом в грудь, затем обезглавили. Очевидно одно — это не самоубийство.

Стивенсон рассмеялся и вернулся к черепу.

— Постоянные зубы не прорезались, — заметила Рут, обращаясь к Нельсону.

— Нет взрослых зубов. Это почти наверняка доказывает, что череп принадлежит человеку не старше шести лет.

— …пломба в первом окклюзионном коренном…

Это было интересно — свидетельствовало о том, что скелет относительно свежий (хотя искусство пломбирования знали еще в Древнем Китае, широкое распространение оно получило лишь в последние сто лет). К тому же пломбы редко ставят таким маленьким детям. И ее состав мог дать ценную информацию о времени, когда пациент обратился к врачу.

— Имеются какие-нибудь соображения по поводу пломбы, доктор Гэллоуэй?

— Хочу пригласить судебного эксперта-стоматолога.

— Есть кто-нибудь на примете?

— Да.

Исследование почти закончилось. Стивенсон взял образцы для углеродного анализа, а Рут заполнила формуляры исследования скелета: обзор, патология, выводы. От долгого стояния у нее ломило спину, но она не решалась попросить стул, чтобы не нарваться на колкость Стивенсона и не вызвать подозрений Нельсона. Закрались ли у него подозрения? Рут не позволяла себе даже думать об этом.

— Хотите поставить на дату? — спросил патологоанатом. — Плюс-минус пять лет.

— Нет.

— Как угодно. Я возьму еще пробы на тест ДНК.

— Неужели из этих костей можно получить ДНК? — Нельсон скептически посмотрел на высохший скелет.

— Не исключено, — ответила Рут. — Хотя пребывание в земле разрушает ДНК. Может не хватить образца.

— Получим, — заверил Стивенсон. — Так, ребята, представление окончено.

В приемной Рут переоделась и тщательно вымыла руки. Хотя на этом вскрытии крови не было, она чувствовала себя грязной. Может, оттого, что слишком долго оставалась в обществе Криса Стивенсона?

В проеме двери возник Нельсон.

— Слава Богу, все закончилось. Этот малый — совершенный придурок. Хочешь кофе?

Рут колебалась. Хотя от мысли о кофе ее замутило, она с удовольствием бы посидела с Нельсоном в уютном кафе. Но у нее на это утро были намечены дела.

— Извини, у меня встреча, — сказала она.

— Вы одна?

В вопросе звучало множество подтекстов, и Рут замерла. Одна — и это было очевидно, поскольку она появилась в больнице без сопровождающих. И вдвойне одна, поскольку отец ее ребенка даже не знал, что она беременна. Она представила Нельсона, каким видела его утром на вскрытии, и попыталась вообразить, что он с ней радом, любящий и заботливый. Не получилось. Даже если бы Нельсон знал и они каким-то невероятным образом оказались здесь вместе, он все равно бы постоянно посматривал на часы и порывался бежать в полицейский участок. А мать? Рут представила и ее — милую, улыбающуюся, дающую советы и подбадривающую, советующую, чтобы дочь не переутомлялась на работе и ела имбирное печенье, если ее будет мутить. Еще менее вероятно. Шона? Она бы постоянно трясла волосами и строила глазки врачам. Смешно, но оставался один человек, которого Рут могла вообразить рядом с собой, — Катбад. Он по крайней мере добрый, хотя его красный плащ был бы тут неуместен.

— Да, я одна.

Медицинская сестра проводила ее в комнату с кроватью и похожим на телевизор хитроумным приспособлением. У экрана стояла женщина и равнодушно жевала жвачку. Помещение неприятно напомнило ей прозекторскую. Только ей самой уготовили роль тела на столе. Хватит психовать, это обычная процедура. Вскрытие — тоже обычная процедура.

Сестра велела расстегнуть брюки и помазала гелем живот. Рут поежилась. Она ненавидела, когда дотрагивались до ее живота, избегала всяких массажей и косметических процедур. «Расслабьтесь», — однажды попросила ее массажистка. Рут понимала всю эксцентричность своей реакции, но когда незнакомка с маникюром мяла ей лопатки и болтала о том, как провела отпуск, расслабиться не получалось.

Другая женщина приложила ей к животу что-то вроде стетоскопа и довольно сильно вжала в кожу. Рут предупредили, чтобы она до обследования не ходила в туалет, и это нажатие было ей крайне неприятно. Секунду она боролась с желанием вскочить и броситься в ближайшую дамскую комнату. Но затем посмотрела на экран, целиком занятый тем, что показалось ей клубящимся серым облаком. В центре облака что-то шевелилось.

Рут и прежде приходилось видеть изображения ультразвукового сканирования — костей и других археологических объектов. Она знала, что высокочастотные звуковые волны проникают сквозь твердые тела. Понимала, как оценить степень света и тени, чтобы определить плотность и структуру материала. Но теперь было нечто иное. Медленно двигающиеся на экране круги — это одновременно выходило за пределы ее понимания, но внезапно стало реальностью — были ее ребенком.