Чувство любви - Сью Джонсон

В любви зеркальные нейроны отвечают за то, что мы автоматически «знаем», что будет делать любимый человек. Саймон – муж Мэри – замечает, что жена расстроена, и его лицо становится печальным и озабоченным. Мэри видит это, и ее лицо отражает то, что она видит. Саймон протягивает руку, и Мэри знает, что он собирается коснуться ее руки. Она тянется к нему навстречу.

Он смеется и говорит:

– А вдруг я просто хотел взять свой бокал?

– Нет, – отвечает она. – Ты хотел прикоснуться ко мне.

Саймон улыбается и заключает Мэри в объятья. Такой незначительный момент, который так много вмещает в себя. И так просто.

Открытие зеркальных нейронов в корне поменяло представление о том, как мы считываем мысли и чувства друг друга. Раньше мы бы посчитали, что Мэри предугадала действия Саймона, воспользовавшись логикой. Но теперь мы знаем, что понимание намерений друг друга происходит менее рациональным путем. Это как короткие вспышки: Саймон чувствует, что чувствует Мэри, а Мэри чувствует, что чувствует Саймон, и понимает, что он собирается сделать. Такие моменты единения наполняют любовные отношения живительной силой.

Обучая психотерапевтов, я часто устраиваю демонстрационный сеанс с парой, которую совсем не знаю. Зрителей поражает, как у меня получается так быстро и так просто понимать скрытые эмоции каждого из партнеров. Они спрашивают, откуда я это знаю. Может быть, у меня есть особый алгоритм чувств? Есть, но не в блокноте, а в мозге. Я не прилагаю для этого никаких усилий. Оставаясь спокойной, внимательно следя за жестами, тоном голоса и мимикой партнеров, я могу чувствовать их эмоции, даже если они сами не могут их назвать. Я вижу страх и желание отвернуться до того, как один из них произносит: «Не думаю, что разговор об этом чем-то поможет».

ЭМПАТИЯ – ЭТО МЫ

Многочисленные исследования, посвященные деятельности мозга, представляют совершенно разные точки зрения не только на романтические отношения, но и на саму природу человека. В западных странах долгое время был принят довольно пессимистичный подход: люди изображались по большей части обособленными, эгоцентричными созданиями, которым нужны внешние правила и ограничения, чтобы считаться с другими. Сегодня мы постепенно переходим к диаметрально противоположной позиции: люди по своей биологической природе альтруистичны и стремятся к взаимодействию, чутко реагируя на потребности других. Похоже, наш вид следовало бы назвать Homo empathicus – «человек эмпатичный».

Эмпатия – это способность воспринимать эмоциональное состояние другого человека и ассоциировать себя с ним. Придуманный в ХХ веке термин происходит от греческого слова empatheia, которое означает «сочувствие», «сопереживание». Однако сама концепция была впервые предложена немецкими философами в XIX веке, которые дали ей название Einfühlung – «вчувствование». У высших млекопитающих эмпатия, возможно, развилась из потребности в гибком, адаптивном родительстве, гарантирующем выживание потомства, а также из потребности объединяться для защиты и охоты, чтобы обеспечить выживание рода или племени. Сила этой способности у людей проверяется в одном исследовании за другим.

Возможно, самым интересным для нас является исследование, которое показало: даже просто представляя себе, что другой человек (особенно любимый) страдает, мы испытываем такие же ощущения, как если бы страдали сами. В эксперименте, проведенном нейробиологом Таней Зингер и ее коллегами из Цюрихского университета, женщина получала слабый удар током в тыльную сторону ладони. Ее напарница по исследованию, которая находилась рядом, вздрагивала, словно и ее било током, хотя это было не так. У обеих женщин активизировалась одна и та же область мозга, одна и та же цепь, отвечающая за восприятие боли. Мы в буквальном смысле слова чувствуем боль других людей.

Приблизительно принцип действия эмпатии можно описать так: ты видишь (или даже, как в описанном выше эксперименте, представляешь), что я испытываю сильное ощущение, например боль или отвращение. Твой мозг отзеркаливает мою реакцию. Я вижу реакцию твоего тела (например, твое лицо морщится так же, как и мое). Ты реагируешь на мои ощущения на эмоциональном уровне и сопереживаешь мне. Ты мне помогаешь. Имитируя реакции других людей, мы показываем, что сочувствуем им, – так выстраивается устойчивая связь. Психолог Фрэнк Берньери из Университета штата Орегон исследовал, как молодые пары обучают друг друга сложным словам. Пары с максимальной синхронизацией моторики (то есть наиболее точно повторяющие мимику друг друга) показывали также наиболее тесную эмоциональную связь. Когда мы с командой изучали феномен прощения, практически каждый травмированный партнер говорил своей второй половине что-то вроде: «Я не смогу простить тебя, пока не пойму, что ты чувствуешь мою боль. Пока не пойму, что моя боль причиняет боль и тебе».

Эмпатия – это не исключительно человеческое качество. Приматолог Франс де Вааль в книге The Age of Empathy («Эпоха эмпатии») показал, что все виды, имеющие зеркальные нейроны и чувство собственного «я» (то есть способные узнавать себя в зеркале), – не только люди, но также дельфины, приматы и слоны, – реагируют на боль других и горюют, если кто-то из их близких умирает. Другими словами, они демонстрируют все признаки эмоциональной привязанности и эмпатии. Например, макаки-резусы отказываются тянуть цепь, чтобы получить пищу, если при этом обезьяна в соседней клетке получает удар электрического тока. Обезьяны добровольно соглашаются голодать, чтобы не стать причиной боли другой обезьяны. Слоны проходят несколько километров, чтобы оплакать могилы своих предков, а шимпанзе утешают, обнимают и гладят родственника, которого побил другой член стаи.

Видеть страдания другого человека больно, особенно если это кто-то знакомый. Так почему же нам часто так сложно сопереживать тем, кого мы любим? Наблюдения в ходе семейной терапии позволяют говорить о трех возможных причинах. Во-первых, зеркальные нейроны могут быть недоразвиты или плохо работать. Расстройство системы зеркальных нейронов приводит к неспособности резонировать с эмоциями других людей, как при аутизме. Во-вторых, ментальные ресурсы могут быть истощены из-за стресса или депрессии, приводя к эмоциональной глухоте. Гормоны депрессии и стресса, например кортизол, замедляют развитие мозга и даже разрушают его центры, отвечающие за социальные связи и эмоции. Из-за испытанного в раннем детстве насилия уменьшается размер гиппокампа – области мозга, которая отвечает за преобразование ощущений в соответствующие эмоциональные воспоминания. В результате мозг становится более восприимчив к эмоциональным факторам стресса (например, появляется боязнь разлуки), но слабее развивается нейронная сеть для обработки этих факторов.

Третья и самая распространенная причина – отвлечение внимания. Какая-то преобладающая эмоция, например удушающий страх расстроить или потерять партнера, блокирует способность увидеть его страдания. Очень сложно перенести внимание на другого человека, если вся сила мозга нужна для того, чтобы успокоить самого себя. Когда я попала в ужасную грозу на высоте десяти тысяч километров, защищенная от смерти только тонкими стенками самолета, все мои знания об эмпатии просто улетучились. Когда мой сосед вдруг сказал: «Кажется, у меня сейчас будет паническая атака», – я ответила: «Нет. Не будет. Прекратите паниковать». Немного виноватой я почувствовала себя только после того, как самолет благополучно приземлился.