Сестрички не промах - Татьяна Полякова

— А вот как опять вора проворонишь да без обедаостанешься, тогда и посмотрим, — сурово сказала я. Михаил Степановичобиделся, а Иннокентий повеселел. Вскоре после обеда, забыв задать мнебеспокоившие меня вопросы, он отбыл изучать предков Сиротиной Елены Гавриловныс целью обнаружения общих родственников, а мы с сестрицей, прихватив все имеющиесяв наличии планы и карты, отправились к фундаменту.

Определить, где в начале века была кухня, оказалось деломнелегким. Прикидывая и так и эдак, мы выделили разом три места, причем назначительном расстоянии друг от друга. Фотографии демонстрировали лишь фасаддома, а планам, начертанным мужчинами нашего рода, мы не очень-то доверяли. Вобщем, обозначив три больших квадрата, мы решили начать поиск с первого, иначать незамедлительно. Сразу же возник вопрос: как глубоко копать? Я выдвинулаверсию, что слишком глубоко зарыть клад прадед не мог: во-первых, ни к чему,во-вторых, мужики — лентяи. Мышильда вроде бы согласилась, но, поморщив лоб,добавила через минуту, что дом много раз перестраивался, трижды горел и клад,ранее зарытый неглубоко, мог оказаться далеко от поверхности. Поразмышляв, мырешили копать на метр и тут же взялись за работу.

Через пару часов получилась приличная яма, с которой мысовершенно не знали что делать. Сокровищами не пахло, но всерьез мы и ненадеялись, что нам повезет в первый же день. Попутно в головах возникали разныеинтересные мысли: например, в чем прадед зарыл сокровища? Воображение рисовалосолидный кованый сундучок. Приличные сокровища просто обязаны храниться в такихсундуках, чтобы заступ, то есть лопата, с лязгом ударилась о крышку… ну и всетакое. Однако ждать чего-либо путного от непутевого прадеда не приходилось, имы сошлись на том, что вожделенного лязга можем и не услышать, но хоть бы и безнего сокровища, как ни крути, все равно сокровища, и мысль о них согреваладушу.

К вечеру яма расширилась, и мы задумались всерьез, что с нейделать дальше? Сама по себе яма нас не беспокоила, другое дело земля. Чтобыпродолжать изыскания, надо было куда-то выкопанную землю определить: либоперевозить ближе к забору, что тяжело и хлопотно, либо бросать ее в яму, тоесть рыть новую, зарывая старую. В этом был свой резон, однако, если сокровищане обнаружатся на'глубине метра, придется рыть на два, и что ж делать в этомслучае: копать все заново? Оставив решение этой проблемы на завтра, мы,утомленные, но преисполненные энтузиазма, пошли домой.

Иннокентий еще не вернулся, а Михаил с несчастным видомсидел под образами и тяжело вздыхал. Я сделала вид, что не замечаю этого.Евгений пришел другу на помощь.

— Елизавета, — робко начал он, — Михаил-топриболел. Не дело ему в шалаше спать.

— А он не спать, он сторожить должен, —нахмурилась я. — Работа у него такая. За харчи и обратную дорогу. Не хочетработать, пусть так и скажет.

— Елизавета, — трагически прошепталпредпоследний, — ночная прохлада меня убивает. У меня насморк, — вподтверждение своих слов он дважды шмыгнул носом.

— Хорошо, — согласилась я, вовремя вспомнив, чтоночью мы решили выследить троюродного, а в этом деле толку от предпоследнегоникакого. — Даю тебе больничный на один день. Не выздоровеешь до завтра,ищи себе другую работу.

Михаил Степанович заметно скис, а Евгений сокрушенно пожалплечами.

Садиться ужинать без Иннокентия мы не стали, а онзадерживался. Начало темнеть, а Иннокентий Павлович все не появлялся. Язаволновалась, где он, интересно, в десять вечера может добывать сведения? Вконце концов мы сели за стол. Вдруг к крыльцу подъехала машина, и мы вздохнулис заметным облегчением, но тут же насторожились: шаги принадлежали несколькимлюдям, а, кроме Иннокентия, мы никого не ждали. Первым на кухне появилсямилиционер и, оглядев нас, бодро гаркнул:

— Здравие желаю!

Евгений, выпучив глаза, подпрыгнул и испуганно ответил:

— Желаю, то есть здрасьте, — и торопливо убрал состола бутылку.

Милиционер был молод и на участкового Иваныча совсем непоходил, и на кой ляд притащился, пока оставалось тайной. Однако вслед за ним вкухню протиснулся еще один милиционер, бережно поддерживая под руку Иннокентия.Тот выглядел совершенно несчастным. Костюм был выпачкан, волосы взъерошены,бывший муж почему-то стоял на одной ноге, на весу поддерживая другую, и приэтом очень походил на цаплю.

— Что случилось? — спросила я, в голове возникланелепая мысль: уж не начал ли он вновь экспериментировать с самоубийством? Новедь вроде бы занят человек, и я к нему со всей душой…

— Несчастный случай, — пояснил милиционер. Супругваш упал и подвернул ногу.

— Боже мой! — Я закатила глаза и, поднявшись,пошла к последнему. Конечно, милиционеров надо было как-то подготовить. Узревменя, один из них, заломив фуражку на затылок, брякнул:

— Вот это да… — и замер с открытым ртом, второй вжалсяв стену, выпустив при этом Иннокентия Павловича, я едва успела подхватить его иприжать к груди. Он благодарно ткнулся носом в мое плечо и затих. МихаилСтепанович, выбросив вперед ладошку, не замедлил выкрикнуть:

— Паяц, актеришка… — но, не найдя поддержки даже вЕвгении, замолчал. Пока я прижимала к груди Иннокентия, милиционеры понемногупришли в себя. Один, слабо шевельнувшись, произнес:

— Вот, доставили…

— Да что случилось-то? — спросила я.

— Вышел из машины, оступился, и вот, — милиционерткнул пальцем в направлении коленной чашечки Иннокентия. — Вы небеспокойтесь, в травмпункте мы уже были, перелома нет. Постельный режим нанесколько дней — и будет как новенький.

Забота милиции данного областного центра вызвала трепет нетолько у меня, но даже и у Мышильды. Она вышла из-за стола и, с недоумениемприглядываясь к лицам стражей закона, сказала:

— Мужики, вы хоть к столу пройдите…

— Спасибо, мы на службе, — бодро ответил один изних, чем окончательно лишился Мышильдиного доверия.

Я бережно перенесла Иннокентия на диван и устроила совсевозможными удобствами. Милиционеры все еще стояли в дверях с приоткрытымиртами и взирали на меня, хотя, ежели к столу не желают, чего ж людям глазамозолить? Мышильда с необычайной ласковостью на это намекнула и выпроводила их,при этом оба смотрели через плечо в мою сторону и продолжали держать ртыоткрытыми. После чего, подойдя к Иннокентию, сестрица спросила:

— Как тебе это удалось?

— Что? — испугался он.

— Вот этих задействовать?

— Я был совершенно беспомощен, на счастье, мимопроезжала милицейская машина…