Три дня - Бернхард Шлинк

— Сейф в спальне, — сказал председатель, и Ян отвел его в спальню и посадил на стул. — Он за…

Он рассказал бы, за какой картиной, или за каким шкафом, или в каком гардеробе спрятан за развешенной одеждой сейф и как он открывается. Ян потом подумал, что напрасно не заглянул тогда в сейф, но — горячка новичка! Он приставил пистолет к затылку мужчины и выстрелил. Спуская курок, он закрыл глаза, зажмурился, и его затрясло, он еле удержался, чтобы не выстрелить еще и еще раз. Он открыл глаза и увидел, как мужчина стал клониться вперед и падать со стула. Он не мог заставить себя нагнуться к нему и пощупать его пульс. Он увидел кровь, потрогал лежащего на боку мужчину носком ботинка, сперва легонько, потом ткнул несколько раз посильнее, пока тот не перевернулся на спину, а его открытые глаза не обратили застывший взгляд в комнату, на потолок, на Яна. Ян стоял над покойником и не мог отвести от него глаз.

Он не слышал, как его звала напарница, не слышал ее шагов по лестнице. Он ничего не слышал, пока напарница не схватила его за локоть:

— Что с тобой? Нам надо уходить!

Он перевел взгляд, увидел ее и кивнул:

— Да, надо уходить!

Ильза и сама чувствовала себя так, словно только что очнулась от наркоза. «Это сделано мною» — такие слова должен был, как она думала, мысленно произнести Ян при прощальном взгляде на спальню и на плачущую жену председателя, мимо которой лежал его путь. Так он должен был подумать с чувством холодной гордости, но в то же время содрогаясь от ужаса. Так же как она, Ильза, при взгляде на свое произведение.

Убрав и помыв оставшуюся после завтрака посуду, вылив воду из тазов и наполнив кувшины в комнатах у гостей, Кристиана снова вышла на террасу. Все разошлись кто куда, включая Карин и ее мужа, которые помогли ей на кухне, а затем отправились посидеть на террасе.

У Кристианы заранее были намечены на этот день планы: катание на лодке по расположенному поблизости озеру, пикник в парке, танцы на террасе. Но, выйдя на опустевшую террасу, она уже не верила, что найдутся желающие выполнять эти планы. Кроме того, ей стало страшно, что будет, если всех собрать вместе. Йорг наверняка начнет обвинять Хеннера в предательстве, а Хеннер… Что скажет Хеннер? До чего додумается Йорг, если Хеннер отвергнет его обвинения?

Она поймала себя на том, что ей хочется, чтобы все оставалось как было и Йорг по-прежнему сидел бы в тюрьме. Или в каком-нибудь другом месте, где он был бы защищен от тревожной информации, от контактов, которые могут ввести его в искушение, от опасностей, против которых он бессилен бороться. Годы, проведенные им в тюрьме, в основном были не такими уж плохими. Тяжело было вначале, когда тюремная администрация старалась согнуть его в бараний рог, а он агрессивно и упорно сражался с нею, устраивая голодовки. Но потом обе стороны убедились, что им лучше всего оставить друг друга в покое: тюремной администрации — Йорга, а Йоргу — тюремную администрацию. Йорг был тогда почти счастлив. И он никогда не был к ней так сильно привязан, как в это время.

Она вышла за ворота. «Мерседеса» Ульриха и «вольво» Андреаса не было на месте. В двух таких больших машинах могли уехать на экскурсию все ее гости. Огорченная и озабоченная, но в то же время и с чувством облегчения она вернулась в дом, взяла шезлонг и собралась полежать на террасе. Однако там уже кто-то был; Кристиана узнала голоса Йорга и Дорле. Она оставила шезлонг на месте, на цыпочках прошла через комнату и прислонилась к стене возле незакрытых двустворчатых дверей.

— Я просто была жутко разочарована. Поэтому вела себя так грубо. Я очень сожалею об этом.

Йорг ответил не сразу. Кристиана представила себе, как он несколько раз подряд сглотнул, поднял и снова уронил руки. Затем он откашлялся:

— Я, конечно же, вижу, какая вы… потрясающая женщина. Просто я не могу.

— Не надо меня на «вы»! Меня зовут Дорле, — сказала она с нежным смешком. — Дорле — это Доротея, «дар богов». Если в тюрьме у тебя были мужчины и теперь… Я не против. — Она снова нежно засмеялась. — Мне нравится, когда меня трахают в ж…

— У меня… У меня… — Он так и не сказал, что у него.

Он зарыдал. Зарыдал, быстро и часто всхлипывая, как плакал еще в детстве. Кристиана узнала это всхлипывание, и это снова вызвало у нее раздражение. Уж если рыдать, то ее брат должен был рыдать энергично, как полагается мужчине. Дорле приняла это иначе.

— Поплачь, маленький ты мой, — сказала она, — поплачь! — Видя, что он не успокаивается, она продолжила в том же тоне: — Да, мой маленький, да! Как же тут не плакать. Вся жизнь — это же одни слезы! Поплачь, храбрый ты мой, грустный ты мой, бедненький ты мой, my little boy blue![43]

Причитания утешительницы так вывели из себя Кристиану, что она уже готова была резко вмешаться и положить этому конец. Чего добивается Дорле? Может быть, не добившись, чего хотела, чтобы потом хвастаться, как она спала со знаменитым террористом, она теперь собирается хвастаться тем, как он плакал у нее на плече и она его утешала? Но, выйдя на террасу, Кристиана увидела эту картину: Йорга в напряженной позе, сидящего на стуле и сотрясающегося от рыданий, и стоящую у него за спиной Дорле, которая, склонившись над ним, укачивала его, сжимая в своих объятиях. Йорг в своем горе и Дорле в своей попытке его утешить выглядели такими беспомощными, что Кристиана удержалась от резкого вмешательства.

Она постаралась удалиться незаметно. В вестибюле она столкнулась с Марко.

— Я искал тебя. — Он посмотрел на нее с широкой ухмылкой. — Нам надо поговорить.

— Ты не знаешь, куда все подевались?

— Обе супружеские пары и Андреас отправились осматривать какие-то руины. Они уехали ненадолго. Но и у нас с тобой будет недолгий разговор.

— Это надо непременно сейчас?

— Да. — Марко повернул к кухне и встал там, опершись на мойку. — Я подготовил публичное заявление Йорга, которое завтра хочу от его имени передать прессе. А то Йорг будет медлить и колебаться.

Кристиана уже злилась на себя за то, что пошла вслед за Марко на кухню. А теперь еще выслушивает его навязчивые идеи!

— Я посоветую ему не соглашаться. Что еще?

Он опять посмотрел на нее с широкой ухмылкой:

— Я не знаю, какие отношения с Йоргом ты хотела бы сохранить в будущем. Ты к нему привязана? Он к тебе привязан… Пока.

— Я не собираюсь говорить с тобой о моем брате!

— Не собираешься? Ты отказываешься переговорить со мной, прежде чем я поговорю с твоим братом о тебе? Или ты и на меня выльешь тогда кофе?

Кристиана устало покачала головой:

— Отстань от меня!

— Пожалуйста, я отстану. Ты позаботишься о том, чтобы он согласился отдать в печать заявление. Если Хеннер отвергнет его обвинение, я не смогу помешать Йоргу вычислить как дважды два, что это ты его выдала. Ведь если это мог сделать только кто-то из самых старых знакомых, а старый друг ни при чем… Но от меня он этого не узнает. — Он рассмеялся. — Эта выходка с кофейником была страшной глупостью. Хеннер мог так неудачно высказаться, защищаясь от обвинений Йорга, что Йорг ему не поверил бы. Иногда правда выглядит ложью.