За горным туманом - Карен Мари Монинг

Это обстоятельство изводило совсем недолго Хоука, и быстро потонуло в гуще более весомых забот. Он пообещал себе, что решит этот вопрос с поездкой в цыганский лагерь, как только его жена полностью выздоровеет и покончит дела со странным кузнецом. Но это было до того, как он совершил поездку к цыганам; и к тому времени, обстоятельства весьма поменялись.

*****

Эдриен выплыла из целительной дремоты и увидела своего мужа, пристально глядевшего на неё.

«Я думал, что потерял тебя». Лицо Ястреба было тёмным, блестевшим в свете от камина, и оно было первым, что она увидела, когда открыла глаза. У неё ушло какое-то время на то, чтобы встряхнуть ту вату, что заменяла ей мозги. С бодрствованием пришло и сопротивление. При взгляде на этого мужчину весь её норов бунтовал.

«Не можешь потерять что-то, чего не имеешь. Никогда не была твоей, а со мной ты и не начинал, Лорд Хоук», пробурчала она.

«Пока что», исправил он. «Ты ещё не была моей. По крайней мере, в том смысле, в котором я буду тебя иметь. Подо мной. Обнажённая, шелковистая кожа, скользкая от моей любви. Моих поцелуев. Моего голода». Он провёл кончиком большого пальца по изгибу её нижней губы и улыбнулся.

«Никогда».

«Никогда не говори никогда. Оно только заставляет чувствовать себя более глупым, когда приходится забирать его обратно. Я не хотел бы, чтобы ты чувствовала себя слишком глупой, милая».

«Никогда», сказала она ещё твёрже. «И я никогда не говорю никогда, пока абсолютно на сто процентов не уверена, что никогда не изменю своего мнения».

«Слишком много никогда у тебя, моё сердце. Будь осторожней».

«Твоё сердце – ссохшийся чернослив. И я уверена в каждом из этих треклятых никогда».

«Будь уверена, в чём хочешь, дорогая. Мне доставит ещё больше удовольствия приручить тебя к моим поводьям».

«Я не кобыла, которую надо объезжать!»

«Ах, но есть много сходства, не находишь? Тебе нужна сильная рука, Эдриен. Уверенный в себе наездник, тот, что не испугается твоей сильной воли. Тебе нужен мужчина, который удержится в седле, если ты встанешь на дыбы, и сможет насладиться твоим бегом. Не хочу сломить тебя, чтобы ездить верхом. Нет. Я приручу тебя к ощущению моей руки и только моей. Кобыла, которую объездили, позволяет многим наездникам ездить верхом, но дикая лошадь, приученная к поводьям одной руки – она не потеряет своего огня, и не позволит никому, кроме своего хозяина, быть сверху».

«Ни один мужчина никогда не был моим хозяином, и ни один никогда не станет. Заруби себе это на носу, Дуглас». Эдриен скрипнула зубами, пока пыталась придать себе вертикальное положение. Было тяжело стоять на своём в разговоре, лёжа на спине и чувствуя себя до смешного слабой, глядя снизу вверх на этого голиафа, своего мужа. «А что касается того, чтобы взобраться на меня…»

К её досаде и ещё большему довольству Ястреба, она соскользнула обратно в свою целительную дремоту, не закончив мысли.

Он не знал, что она более чем закончила эту мысль в своём сне. Никогда! Её спящий сном без сновидений разум вскипел, в тот самый миг, как её повлекло к огромному вороному боевому коню с его огнём в глазах.

«Это не меня пытаются убить», повторяла Эдриен.

Она утопала в горах плюшевых подушек и шерстяных покрывал и чувствовала себя проглоченной этой грудой постельного белья. Каждый раз, как она делала хоть движение, проклятая кровать двигалась вместе с ней. Она утомилась лежать, укутанная в кокон, как в смирительную рубашку. «Я хочу встать, Хоук. Сейчас». Плохо, что её голос не звучал так твёрдо, как ей хотелось. А должен был – ему следовало бы – уже не говоря о том, что она лежала в кровати, пытаясь спорить с этим исключительным мужчиной, разбрасывающим её мысли, словно листья – ураган, втягивая их в вихрь страстных образов; бронзовая кожа на бледной, эбеновые глаза и жаркие поцелуи.

Ястреб улыбнулся, и ей пришлось прикусить переполняющий её порыв тупо улыбнуться в ответ, подобно глупенькой дурочке. Он был красив, когда бывал мрачен, но когда он улыбался, она была в смертельной опасности забыть, что он был врагом. А она никогда не должна была это забывать. Так что с пользой для доброго дела, она вложила всё своё раздражение в выразительно хмурый взгляд.

Его улыбка поблекла. «Милая, это была ты в обоих случаях. Когда же ты посмотришь фактам в лицо? Тебе нужна охрана. Ты привыкнешь. Со временем будешь едва её замечать». Он махнул рукой на десяток мускулистых мужчин, стоявших в дверях Зелёной комнаты.

Она стрельнула испепеляющим взглядом на свою «элитную охрану», как она её называла. Они стояли, широко расставив ноги, со скрещенными руками на широкой груди. Неумолимо безжалостные, холодные лица, и у каждого телосложение, которое могло заставить Атласа подумывать о том, чтобы сбросить половину своей ноши на них. Где они выращивают таких мужчин? На ферме Крепких и Бравых Амбалов-качков? Она давилась от отвращения. «Ты действительно не понимаешь что, пока ты так занят, охраняя меня, убийца доберётся до того, за кем он действительно охотится? Потому что это не я!»

«Тебя случайно не называют ’Сумасшедшей Джанет’ за то, что ты отказываешься воспринимать действительность, такой, какая она есть?» поинтересовался он. «Реальность в том, что кто-то желает твоей смерти. Реальность в том, что я только пытаюсь защитить тебя. Реальность в том, что ты – моя жена, и я всегда буду беречь тебя от любого, кто захочет причинить тебе вред». Он наклонялся всё ближе, пока говорил, произнося слова реальность в том, словно срезая их острым клинком прямо перед её носом. А Эдриен оставалось только вжиматься в свою гавань из подушек и покрывал каждый раз, как он вбивал в неё эти слова.

«Это мой долг, моя честь, и моё удовольствие», продолжал он. Его глаза блуждали по её запрокинутому лицу, темнея от вожделения. «Реальность… ах… реальность в том, что ты так изысканно прекрасна, моё сердце», сказал он голосом, вдруг погрубевшим.

Его голос вызывал образы сладких сливок, смешанных с лучшим Скотчем, и плавающих в нём тающих кубиков льда. Мягкий и грубый одновременно. Он лишал её сил, решительно разбивая вдребезги то незначительное самообладание, что она возводила с трудом вокруг себя. Когда он смочил свою нижнюю губу кончиком языка, её рот стал сухим, как пустыня. А его тёмные глаза с золотистыми крапинками были медленно тлеющим обещанием бесконечной страсти. Его глаза задержались на её губах и ох, но он собирался поцеловать её, и она ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это!

«Пришло время узнать тебе правду. Я не Сумасшедшая Джанет», резко сказала она – говорить что-то, что угодно, что бы ни пришло на ум – лишь бы сдержать его губы от предъявления прав на её собственные в этом дурманящем наслаждении. «И уже в энный раз – я не твоё чёртово сердце!»

Он мгновенно согласился. «И не думал, что ты была. Сумасшедшая, имею ввиду. Но ты моё сердце, нравится тебе это или нет. Между прочим, и Лидия тоже. Не дуиала, что ты сумасшедшая, то есть. Мы оба знаем, что ты умная и способная. За исключением двух вещей: твоей безопасности и меня. Ты абсолютно неразумна по обоим этим пунктам». Он пожал одним из своих мускулистых плеч. «Вот для чего я провожу эту маленькую беседу с тобой. Чтобы помочь тебе увидеть очевидные факты».