По ту сторону смерти - Доминион Рейн

укрепление костей и мышц. И из-за этого тебе не будет страшна гравитация под такой массой. Вот только спортом занимайся. Хотя бы для своего развития.

— Значит, стоит только переболеть? Я, так понимаю, что от уровня болезни и зависит, насколько я буду уязвим? — Владимир схватывал всё на лету.

— Да. У тебя были похожие ситуации?

— Два месяца меня держали в колодце и кололи разной дрянью. Может, из-за этого я не мог прийти в себя и сделать побег? — Владимир высказал мысли вслух.

— Не знал, что ты был в плену. Значит, та операция пошла не по плану? — профессор, конечно, слышал об уничтожении одной из лабораторий и даже был косвенно к ней причастен.

— Отчего же? Прошла успешно. Все остались живы, — Владимир не стал говорить, что пожертвовал собой для спасения друга. И он сделал бы это столько раз, сколько нужно. Так он воспитан. — Проявились погрешности, которые были не учтены. Как человек может превратиться в оборотня? Вот только не говорите, что не в курсе, про что я, — оборотня просто так не выкинуть из головы.

— Я же рассказывал недавно про клетки и про их способность превращаться во что угодно. Под действием мутагена они способны принимать определённую форму. В их геноме заложен как раз мутаген оборотня. Работали мы над таким проектом. Он провалился с треском. Я думал, что они не вернутся к нему вновь. Ошибался. Вот только для трансформации требуется колоссальная энергия. И ещё в прошлых опытах мозг всегда отвергал трансформацию, а человек просто уродовал себя.

— Тогда Яна я смог убить, и после этого он начал трансформироваться, — поделился своими наблюдениями Невский.

— Вот как. Они обошли блокировку. Теперь это многое объясняет. Получается, превращение в оборотня происходит после биологической смерти головного мозга. Расскажи, Владимир, о трансформации…

— Мой клинок повредил все важные органы одним ударом. И там же он и остался. После трансформации ран не было. И ещё у него регенерация была бешеная.

— Создать таких особей штук сто, и можно захватить практически любую страну. А как ты его убил?

— Гранатами. Как я понимаю, нужно было создать такие повреждения, которые регенерация не смогла бы восстановить. Значит, таких монстров надо мочить исключительно отделением частей тела от самого тела? — Владимир теперь понимал некоторые моменты.

— Они могут создать таких монстров, у которых шкура будет прочнее титана. Надо искать все возможные методы. Так как оборотни не будут давать поблажек, — Белов призадумался. О таких врагах он явно не ожидал услышать и, тем более, лучше их не встречать.

— Время покажет. И с ними справимся, — Владимир криво улыбнулся.

— Оптимист? — профессор задал этот вопрос не просто так.

— Честно сказать, то нет. Никакой я не оптимист. Я делаю вид, что нужно радоваться жизни. Всё, что происходит с нами — это русло нашей жизни. И её не изменить. Я больше реалист, — Владимир наконец-то высказал это. Ему сложно строить из себя оптимиста тогда, когда это излишне и абсурдно. Но он не может просто так нарушить психологическое равновесие в те времена, когда нужен лучик света. Владимир иногда корил себя за то, что воспитан именно так. Это у него на подсознательном уровне. И это не выбить никак. Лоботомия даже не поможет. Вот только сарказм у него в крови. Тут он сам доволен, что может поддеть любого человека. Может, в совокупности, это и делает его оптимистом? Он не знал. Тут нужен взгляд со стороны.

— Не ожидал от тебя откровений, — Белов кашлянул. Он был немного в шоковом состоянии. Он считал Владимира непробиваемым. У каждого есть свой предел.

— Иногда нужно выговориться. Это останется между нами, — Невскому плевать, если старик расскажет это кому-нибудь.

— Естественно. Извини меня за любопытство. Можешь рассказать про колодец и про твой побег?

— Зачем? — Владимир в любом случае расскажет про побег. Он чувствовал в профессоре что-то. Он не мог это объяснить. В общих словах, он чувствовал, что Белову можно доверять и он никогда его не предаст.

— Есть одна история, и я хочу лишь сопоставить факты. Надеюсь, что у меня дезинформация.

— Как вам угодно. Если опустить все перестрелки, то получается так. Я очутился в колодце и с большим трудом выбрался из него. Приехали за мной солдаты. В общем, они остались там кормить тамошних хищников. Но произошла засада. Меня отвезли на какую-то стройку. Хотели меня пытать, но что-то не получилось у них. Проредив всех наёмников до нуля, я встретился с каким-то киборгом. Четыре глаза, — Владимир усмехнулся. Конечно, киборг выглядел впечатляюще, но иметь четыре глаза — это как минимум, неудобно.

— Металлическая маска с двумя глазами, и в каждом — по два глаза? — Белов побледнел. Его что-то так сильно напугало.

— Да не беспокойтесь вы. Убил я его, — Невский помнил, что с трудом это сделал. Главное тут то, что он это сделал.

— С мечом и двумя пистолетами?

— Вы знакомы? Сочувствую вам. Он хотел меня убить, и выбора особого у меня не было.

— Значит, это правда, — профессор осушил полностью бутылку.

— Что правда? — Владимир так и не понял. Профессор рад или не рад, что его знакомый умер от рук Невского.

— Пробудили Стэна. Этого не может быть. О нём знали не так много людей. Я, Клейн, Гость и подопытные. Девчонка не могла знать. Её тогда там не было. Не может быть. Да что так всё сразу⁈ — Белов ударил кулаком по парте и оставил приличную вмятину. Он начал ходить из стороны в сторону. — С подопытными в контакт вступал до плена?

— Естественно. Они же сами приходили по мою душу. Шестеро вне игры.

— Шестеро? — старик сел на стул. Такой цифры он явно не ожидал услышать. — Как ты их убил? Они же бессмертные.

— Оболочка у всех смертная. Нужно только исчерпать запас прочности. Кого на штырь насадил. Кому позвонок вырвал. Ах, да троих сжёг в масле. Там регенерация не поможет. Слишком густой огонь обрушился на них. Двоих вблизи лаборатории сжёг особыми пулями.

— Ловко ты. Одного ты насадил на штырь. И он не подавал признаков жизни? Всё верно я понимаю? — профессор искал выход и состыковки.

— Да. Это имеет значение? — Невский не понимал профессора.