История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

Если бы союзный флот не разрушил наших побережных укреплений или просто не обратил на них внимания, то ими завладели бы черкесы. Гарнизонам пришлось бы или вымереть с голоду, или отдаться в руки черкесам. Провиант, боевые припасы доставлялись в укрепления морем, и, стало быть, раз укрепления, за отсутствием русского флота, были бы отрезаны с моря, гарнизоны очутились бы в совершенно беспомощном положении. А горцы на Черноморском побережье были настроены далеко враждебнее, чем в других местах. Еще в начале 1853 года, когда Турция заключила союз с Англией и Францией, турецкие агенты в обилии появились на побережье и начали волновать горцев. Нападение 10 тысяч шапсугов и натухайцев 26 июля 1853 года на одно из укреплений – Гостагай – было уже результатом деятельности этих агентов и уверенности горцев в близкой помощи от турок. Это было указание на то, как отнесутся горцы к укреплениям и фортам побережья при открытии военных действий союзниками. Печальный опыт 1840 года, когда черкесами в короткое время, с 7 февраля по 30 марта, было взято четыре укрепления на побережье, служил также достаточно внушительным прецедентом.

Одним словом, эвакуация гарнизонов и приведение в негодный вид укреплений Черноморского побережья было неизбежной военной мерой перед началом Крымской кампании. Выведенными с побережья войсками можно было усилить войска действующей армии.

Таким образом, в начале 1854 года из всех укреплений, расположенных по восточному берегу Черного моря, остались два – Анапа и Новороссийск. Последние находились близ Черноморской кордонной линии и их гарнизоны всегда могли уйти сухим путем в Черноморию, с которой у них были сообщения. Все же остальные укрепления были разрушены, превращены в развалины. То, что солдаты не могли с собой взять, было уничтожено или запрятано в колодцы и ямы, засыпанные землей и мусором. Разрушены были, кроме укреплений, целые форштадты, как например в Геленджике. И когда русские войска ушли с побережья, горцам нечем было даже поживиться.

Благодаря столь решительной мере был сужен и район наших военных операций при защите берегов Черного моря. Действию неприятельских судов было открыто небольшое пространство от Новороссийска до Керчи и Тамани. Защите подлежали собственно Таманский пролив и Азовское побережье. Союзным войскам, ввиду необходимости, предстояло иметь дело с двумя казачьими войсками – Черноморским и Донским, и преимущественно с первым, так как большая часть восточных берегов Азовского моря принадлежала ему. Но иметь дело с казаками значило бы вести партизанскую войну, как это и случилось впоследствии. Население таких двух войск, как Донское и Черноморское, могло постоять само за себя.

Защита берегов Черного моря, в пределах Новороссийска и Тамани, Азовского побережья и общее командование казачьими войсками – Донским, Черноморским и Азовским – поручено было наказному атаману Донского войска генерал-адъютанту Хомутову. Последний донес 11 мая военному министру князю Долгорукову об опасности, грозившей Новороссийску и Анапе, а также Азовской гребной флотилии. Отвечая Хомутову на его сообщение о высадке неприятельских войск в Крыму, министр дал, согласно воле Государя, указания о том, чтобы все усилия были направлены на сохранение Анапы и чтобы в устьях Кубани было достаточное число стрелков, пластунов и орудий. Новороссийск, форт Раевский и прианапские станицы были очищены населением, ушедшим в Черноморию. Предполагая, что Азовское побережье и Таманский полуостров подвергнутся действиям неприятеля, министр предложил Хомутову заградить Азовской гребной флотилией, если она цела, устье Дона и дать указания по этому предмету наказному атаману Азовского казачьего войска. Вообще же защита берегов Азовского моря возлагалась на местные казачьи войска и должна была вестись на местные средства.

Но возлагая такую тяжелую и ответственную службу на казаков, центральное правительство отвлекло часть казачьих военных сил в Крым к Севастополю. Черноморскому войску приказано было двинуть на Крымский полуостров два батальона пластунов. Пластунский № 2 батальон выступил из Черномории еще 27 июня 1854 года. 29-го он был в Керчи, а 2 июля в Феодосии, где и поступил в Феодосийский отряд под команду г.-м. Жабокрицкого и до 5 сентября занимался здесь фронтовым учением. После этого, согласно распоряжению Хомутова, пластуны двинулись обратно в Черноморию, но по дороге их воротили в Феодосийский отряд, с которым пластуны и отправились 6 сентября к Севастополю, сделавши в течение четырех дней 175 верст. С 10 сентября пластуны присоединились к действующей армии на Куликовом поле с южной стороны Севастополя, а после 13 октября передвинуты были через Аккерманские высоты в местность Бельбек. Через два дня, 15 сентября, пластуны с 100 донскими казаками были на рекогносцировке у деревни Черной и открыли там присутствие многочисленного неприятеля. После некоторых передвижений пластуны попали в состав Севастопольского гарнизона, заняли самый опасный 4‑й бастион, на котором и находились по 25 января 1855 года под начальством вице-адмирала Новосельского. Действия этой части пластунов уже описаны в предшествующей главе. Там шли военные действия во всю мощь союзных и русских войск, кровь лилась рекой и военные опустошения производились с небывалой силой.

Иным характером отличались действия союзников в пределах Черномории и Черноморского побережья.

Предписанием из г. Керчи 24 января 1855 года генерал-адъютант Хомутов распорядился, чтобы наказной атаман Черноморского казачьего войска действовал на Черноморской кордонной линии свободно, не испрашивая у него никаких разрешений и сообразуясь единственно с местными условиями. Кроме того, он приказал защитить косы Тузлу и Чушку, Тамань и пос. Фанагорию. Особенно важной он считал защиту Еникальского пролива. Поэтому на Чушке он приказал соорудить батарею на 8 орудий 36-фунтового калибра. Тогда же, в январе 1855 года, начались и военные действия неприятеля в пределах Черноморского войска. По сообщению полковника Крыжановского исполнявшему обязанности наказного атамана г.-м. Кухаренку, 31 января, когда шла из Керчи большая вольная лодка с тяжелой почтой, неприятельский пароход, стороживший пролив Черного моря у Тузлы, отправил четыре баркаса с отрядом и орудием, чтобы захватить лодку. Последняя успела пристать к берегу и сгрузить почту. С неприятельских берегов высадилось тоже до 40 человек, вооруженных штуцерами. В это время появилась команда пластунов и заставила неприятеля уйти на свои баркасы, после неудачной попытки сжечь кордон береговой стражи. Также на Тузле неприятели сожгли несколько пустых, брошенных забродчиками, рыбных заводов. По сообщению того же Крыжановского г.-м. Кухаренке, 10 февраля из двух пароходов, стоявших в Таманском проливе, один фрегат направился к Бугазу и открыл по Бугазской косе пушечный огонь. Стоявшая там сотня казаков по распоряжению вой-скового старшины Барыш-Тыщенка была рассыпана цепью за возвышенностью. Неприятель спустил с фрегата три баркаса с войсками. Но в это время в подкрепление к сотне казаков появились наши войска. Неприятель без боя отступил на фрегат, который двинулся по направлению к Анапе и сжег там незначительные постройки.

В средних числах февраля неприятельские суда в небольшом количестве крейсировали между Таманью и Новороссийском, истребляя наши приморские посты, а 27 февраля пять пароходов, вооруженных 67 орудиями, вошли в Новороссийскую бухту. Неприятель начал бомбардировать Новороссийское укрепление. Собравшиеся в большом количестве натухайцы явились на помощь союзным войскам, но все их действия ограничились выражением одного сочувствия. Бомбардировка неприятельской артиллерии продолжалась три дня. Сильно были повреждены укрепление, здания, верки и пр. Особенно усиленно велась бомбардировка Новороссийска 1 марта. В это время со стороны Новороссийского укрепления могла действовать одна приморская батарея, вооруженная 7 орудиями и 3 мортирами. С этой батареи была серьезно повреждена часть неприятельских судов, которые вынуждены были уйти для починки повреждений, причиненных нашими орудиями. В этот же день выведена была из Новороссийского укрепления часть войск. Когда заметил это неприятель, то предложил натухайцам взять у него одно орудие и произвести с ним нападение на русский вагенбург, вывезенный из укрепления. Несмотря на настоятельные убеждения союзников, натухайцы, собравшиеся в количестве 3000 всадников, отказались произвести эту диверсию. Курьезнее всего, что причину своего отказа натухайцы мотивировали опасениями, что русские непременно отнимут у них орудие.