Неповторимое. Том 2 - Валентин Иванович Варенников

и более 200 госпитализировано. Но самое главное – из его обращения следует, что, оказывается, мы не видим серьезных последствий этой аварии, так как их не может быть. Честно говоря, я был крайне удивлен. Возможно, это был политический шаг, связанный с решением Европейского экономического сообщества временно прекратить экспорт товаров и продовольствия из СССР и даже из некоторых стран Восточной Европы. Я думаю, Горбачеву надо было найти какие-то другие аргументы. А так получается, что все в мире обеспокоены аварией в Чернобыле, кроме нас.

В.А. Легасов, естественно, молчал. Не критиковать же ему генсека! В моих рассуждениях, собственно, критики тоже не было. А было лишь не совсем лестное высказывание в адрес Горбачева. Хотя на критику генсека я к тому времени уже имел право: в декабре 1984 года на заседании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану, еще будучи вторым секретарем ЦК, Горбачев заявил, что надо немедленно принимать меры и выводить войска из Афганистана, решая проблему политическим путем. Но закончился 1984-й, прошел 1985-й, прожили уже половину 1986 года, а «воз и ныне там». – Чувствую, что вам, Валерий Алексеевич, не нравится тема о гласности и демократии. Готов обсудить наши чернобыльские дела. Хотя я относительно демократии придерживаюсь очень четких убеждений: чем выше социалистический строй – тем выше требования к государству в части соблюдения им законов, в свою очередь, должны быть выше требования к гражданам по выполнению ими своих обязанностей по отношению к государству и обществу. Другими словами, чем выше мы поднимаемся в социалистическом развитии, тем более совершенными должны быть и люди, и государство. Демократия – это не игра в вольность и анархию. На мой взгляд, выплеснутая в народ еще Хрущевым эта болезнь («игра в вольность») все время бродила в обществе, постепенно проходя многолетний инкубационный период. Я против, так сказать, казарменного коммунизма, как модно стало сейчас говорить в печати, но я еще больше не приемлю вакханалию в обществе. То, что произошло на Чернобыльской АЭС, – это проявление лишь толики брожения в умах людей. Вроде с благими намерениями, но специалисты станции перешагнули через каноны, которые регламентируют жизнь АЭС. А в настоящем демократическом обществе этого не должно быть. Такое может иметь место в анархическом обществе. Дисциплина должна быть обязательной для всех, она предполагает подчинение всех установленному порядку. Это отнюдь не угнетение личности, как некоторые «демократически» настроенные публицисты утверждают в своих опусах в угоду Западу. Поговорим теперь о наших земных делах. Какая, на ваш взгляд, перспектива с Чернобыльской АЭС? Постоянная помывка всех зданий снаружи и особенно внутри коренным образом изменила ситуацию для продолжения дальнейших работ. А меры, принятые нашими угольщиками, Минсредмашем и Минэнерго под четвертым реактором, позволяют делать вывод, что настало время приступить к строительству для этого блока мощного саркофага. Но мне кажется, по этому поводу будет еще не один сбор. Дело в том, что нет единства взглядов между академиками Александровым и Велиховым. Почему? – Анатолий Петрович утверждает, что бетонировать и строить саркофаг уже можно, а Евгений Павлович говорит, что этого делать нельзя, будто в бетон могут попасть частицы, излучающие радиацию, и мы создадим, мол, такое сооружение, которое само будет представлять опасность. – А вы за какой вариант? Легасов, не задумываясь, ответил: – Несомненно, саркофаг строить надо, и чем раньше, тем лучше.

А чтобы не было каких-либо тревог и сомнений типа тех, что у Велихова, надо определить четкие нормы и условия выполнения работ и создать жесточайший контроль за их выполнением. Тогда все будет нормально. Мы же в свое время задались целью – любой ценой погасить пожар в реакторе и приглушить брожение-реакцию, которая имела место с горючим (ураном). Мы поставили такую цель и добились ее выполнения. Благо наши вертолетчики в буквальном смысле ювелиры: огромное количество мешков с песком высыпали точно в кратер.

Песок – это лучший физико-химический фильтр. Он связывает аэрозоли и радиоактивные газы. Кроме того, расплавляясь, он обволакивает уран, снижает температуру, проникает в нижние этажи и создает необходимую «подушку». А чтобы одновременно поглощались свободные нейтроны, мы забрасывали вместе с песком борную кислоту и доломитовые глины. Особый разговор о свинце. Я настоял на его применении, потому что это средство, которое решительно снижает температуру в активной зоне. Я понимал, что часть этого свинца могла парами выделяться в «дыхании» четвертого реактора. Но мы должны были выбрать меньшее зло: либо мы применим все средства и гарантированно добьемся погашения активной зоны, либо будем ждать, когда произойдет новый взрыв, – ведь никто не мог даже предположительно сказать, сколько осталось урана в реакторе. А что такое еще один взрыв, а может, и не один?! Да еще и неизвестно, какой мощности. Взрыв может разнести остальную часть АЭС, принести колоссальные жертвы, и весь адский труд, который мы сюда вложили, улетит, как дым. Взрыв повергнет в шок всех – и правительство, и ученых, и промышленников, и военных, а мир скажет, что СССР совершенно не способен управлять процессами ядерной реакции. А ведь это не так. И первую АЭС создали именно мы, Советский Союз, создали и продемонстрировали миру способность управлять ядерными процессами. Кое-где можно встретить вдоль дорог посадки фруктовых деревьев, но их плоды для пищи непригодны, так как в их составе большое количество свинца, который микроэлементами выделяется у автомобилей вместе с выхлопными газами. Но со временем придорожная зелень все это приобретает в таких концентрациях, что эти яблоки или сливы становятся ядом. Так же, как и молоко у коровы, которую выгоняют пастись по кюветам магистральных дорог (в траве тоже много свинца). В результате заброски сотен тонн свинца в четвертый реактор выход свинца с парами и дымом, конечно, в тысячи раз больше, чем у дорог, и мы это знаем, но просто иного пути у нас не было. А вот цели своей мы достигли – зону погасили, – рассуждал Легасов.

– Верно, верно, Валерий Алексеевич, это ахиллесова пята для всех последующих действий. Мы полностью поддерживали и разделяем сейчас это решение. Но, возможно, уже на сегодняшней стадии можно было бы ограничиться (и то, если обстановка требует вмешаться) только песком. Мы уже у себя в Научном центре этот вопрос обсуждали, и наши ученые склонны именно к такой позиции, – заметил я. – Да и я с ними общался, в том числе с Федоровым, Разувановым, и у нас единое мнение. Контактируя с такими учеными, как Валерий Алексеевич Легасов, не только обогащаешься знаниями, но и одухотворяешься. Вообще приятно общаться с культурным, эрудированным и порядочным человеком. А как интересно, поистине