Улисс - Джеймс Джойс
Шрифт:
Интервал:
С другой стороны, сильней всего его возмущали глумливые шуточки извозчиков и иже с ними, которые все это превратили в балаган, без конца похохатывали и делали вид как будто отлично разбираются во всех отчего и почему, хотя в действительности не разбирались ни в чем даже у себя под носом, а все дело никого не касалось бы, кроме двух заинтересованных сторон, не случись оно так что законный супруг сам тоже сделался такой стороной благодаря анонимному письму, как полагается, от неизвестного доброжелателя, который сделался очевидцем их встречи в самый сакраментальный момент, застав их в объятиях друг друга, и привлек внимание к их противозаконным занятиям, и не последуй за этим семейная сцена когда прекрасная грешница на коленях вымаливала прощение у своего господина и повелителя, клятвенно обещая разорвать эту связь[1941] и отказать ему навсегда от дома лишь бы оскорбленный супруг согласился взглянуть сквозь пальцы и предать случившееся забвению, она проливала слезы хотя возможно и крокодиловы, поскольку весьма возможно у нее нашлось бы еще несколько. Он лично, будучи по натуре скептиком, был совершенно уверен и без обиняков заявлял что у всякой женщины всегда припасен мужчина или мужчины в списке кандидатов, даже если она лучшая жена в мире и они отлично ладят между собой, на тот случай когда она, прискучив семейной жизнью, решится пренебречь своим долгом и слегка отведать распутства, тогда она начинает их завлекать с нечистыми видами и переносит свои сердечные чувства на другого, именно так и завязываются очень многие liaisons[1942] у интересных замужних дам под сорок с мужчинами помоложе, тут никакого сомнения, и сколько угодно известных случаев когда женщины влюблялись это целиком подтверждает.
Заслуживало горького сожаления, что молодой человек, которому благая судьба так щедро отпустила ума как его соседу должен растрачивать свое дорогое время с падшими женщинами, от которых он мог запросто подхватить подарочек на всю жизнь. По самой природе холостого блаженства в один прекрасный день он женится когда на сцене возникнет мисс Суженая однако до той поры дамское общество это conditio sine qua non[1943], хотя у него и были серьезные сомнения пускай он вовсе не собирался выпытывать у Стивена насчет мисс Фергусон (вполне возможно что эта путеводная звезда и привела его в Айриштаун так рано утром), доставит ли ему удовольствие роль скромного ухажера, два а то и три раза в неделю компания хихикающих девиц без гроша в кармане и все положенные прелюдии в виде комплиментов, нежных прогулочек, цветочков и шоколадок. Представить только, как его, бездомного, бесприютного, обирает какая-нибудь хозяйка, хуже мачехи, нет, в его возрасте это слишком ужасно. Странные речи которые порой неожиданно вырывались у него привлекали того из двух мужчин который был несколькими годами старше или даже годился в отцы другому но все-таки ему обязательно надо подкрепиться чем-то существенным, хотя бы взбитое яйцо на цельном материнском питании или, если уж и того нет, простое яичко всмятку, Шалтай-Болтай.
– В котором часу вы обедали? – осведомился он у тощей фигуры и утомленного, хотя и без морщинок, лица.
– Когда-то вчера, – отвечал Стивен.
– Вчера! – воскликнул Блум, но потом припомнил что уже наступило завтра пятница. – Ах да, вы хотите сказать, что уже больше двенадцати.
– Стало быть, позавчера, – уточнил себя Стивен.
Буквально ошеломленный этим известием Блум задумался. Хотя они не во всем сходились во взглядах но все-таки имелось некоторое сходство как если бы мысли их текли, так сказать, в одном направлении. В его возрасте когда он пробовал соваться в политику примерно около двадцати лет назад когда он был квази-претендентом на лавры парламентария во дни Фостера-Картечи[1944] он тоже как припоминал теперь задним числом (и это само по себе служило источником высшего удовлетворения) питал необъяснимое почтение к подобным крайним идеям. К примеру, когда вопрос о согнанных издольщиках, тогда только зарождавшийся, начинал волновать умы, он, хотя, конечно, не жертвуя ни пенса и не принимая слепо на веру все лозунги, из которых многие не выдерживали критики, с самого начала по крайней мере в теории всецело поддерживал права крестьян, поддаваясь тогдашним веяниям (слабость, от которой, однако, поняв свою ошибку, он впоследствии почти исцелился) и даже заслужил упрек в том что заходит еще дальше чем Майкл Дэвитт в своих радикальных теориях, он проповедовал одно время всеобщий возврат к земле, и в частности еще и поэтому ему так неприятны были инсинуации которые столь нагло выдвинули в его адрес на сходке кланов у Барни Кирнана так что он, хотя и будучи сплошь и рядом понимаем превратно, а также будучи, следует это подчеркнуть, самым невоинственным из смертных, отошел от своих привычек и двинул его (метафорически) прямым в челюсть, хотя что касается политики как таковой он прекрасно понимал, к каким жертвам всегда приводят пропаганда и раздувание взаимной вражды, фатально обрекая на нищету и страдания прежде всего самый цвет молодежи и обеспечивая, так сказать, выбивание наиболее приспособленных.
Как бы там ни было, взвесив все про и контра и взяв в расчет, что дело движется к часу, пора уже было отправляться на боковую. Трудность состояла в том что было рискованно вести его к себе домой, тут не исключались случайности (с таким-то норовом как у нее) которые испортили бы всю музыку как в ту ночь когда он, не подумав, привел домой собаку (неизвестной породы) с перебитой лапой (пожалуй оба случая были не совсем одинаковы но и не совсем различны он ведь тоже поранил руку) на Онтарио-террас, о чем он никак не забывал, все это пройдя, так сказать. С другой стороны было уже заведомо слишком поздно чтобы говорить про Сэндимаунт или там Сэндикоув так что он пребывал в замешательстве какую из двух альтернатив.
По зрелом размышлении все указывало на то, что ему следует полностью и до конца использовать выпавшую возможность. Вначале у него было впечатление что он отчасти высокомерен и слишком сдержан но это ему даже как-то импонировало. Но, во-первых, он мог, что называется, совсем и не ухватиться за такую идею, если ему сказать, а потом больше всего его беспокоило, что он даже не представлял себе как к этому подойти и в каких словах выразить, если бы он положим принял бы предложение что ему бы доставило просто огромное личное удовольствие, если бы он позволил ему помочь по части финансов или чего-нибудь из одежды, если бы оказалось впору. Во всяком случае, он остановился на следующем решении, исключив временно из внимания приблудный прецедент, чашку какао Эппса и импровизированное ложе с использованием одного или двух ковриков и свернутого пальто в качестве подушки по крайней мере, он будет в надежном месте и в тепле как селедка под шубой в этом варианте ему не предвиделось никаких больших неприятностей при том постоянном условии если не разыграется сцена. Надо было действовать, поскольку тот душа-человек, соломенный вдовец, как будто прилип к своему месту, казалось и не думая поспешать в любимый Куинстаун и скорей всего в ближайшие дни в каком-нибудь веселом доме поблизости от Нижней Шериф-стрит среди заштатных красоток следовало бы искать следы этого подозрительного субъекта который терзал бы там их (русалок) чувства происходящими в тропиках и леденящими кровь историями про шестизарядные револьверы и по ходу дела вольготно лапал бы их обширные прелести присовокупляя к сему щедрые возлияния самогона и, по привычке, хвастливые басни про самого себя потому что кто он такой на самом деле обозначим мой адрес и мое настоящее имя через икс, как выражается мадам Алгебра passim[1945]. В то же время он продолжал про себя довольно посмеиваться своей деликатной отповеди рыцарю крови и ран насчет того что его Бог еврей. Человек смирится, если его тяпнул волк, но от овцы ему до смерти обидно. Это же было самым уязвимым местом и у нежного Ахилла. Ваш Бог был еврей. Потому что похоже они все думали он происходит из Каррика-на-Шанноне или еще откуда-то в графстве Слайго.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!