Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин

ничего не говорит. Тогда я подошла к мёртвой мамаше, схватила дедушку за руку и закричала ему: “Вот, жестокий и злой человек, вот, смотри!.. смотри!” — тут дедушка закричал и упал на пол как мёртвый…»

Смуров

«Братья Карамазовы»

Школьник; младший товарищ Коли Красоткина. С ним первым заговорил Алексей Карамазов, когда увидел, как группа школьников забрасывает камнями одного (Илюшу Снегирёва): «Алёша подошёл и, обратясь к одному курчавому, белокурому, румяному мальчику в чёрной курточке, заметил, оглядев его:

— Когда я носил вот такой как у вас мешочек, так у нас носили на левом боку, чтобы правою рукой тотчас достать; а у вас ваш мешок на правом боку, вам неловко доставать.

Алёша безо всякой предумышленной хитрости начал прямо с этого делового замечания, а между тем взрослому и нельзя начинать иначе, если надо войти прямо в доверенность ребёнка и особенно целой группы детей. Надо именно начинать серьёзно и деловито и так, чтобы было совсем на равной ноге; Алёша понимал это инстинктом…»

Тут же выяснилось, что Смуров левша, оттого и мешочек на другом боку, и камни бросает левой рукой. По словам А. Г. Достоевской, поведение Алексея Карамазова в этой сцене «автобиографично»: в своих прогулках по Старой Руссе Достоевский часто знакомился-общался с детьми и разговор начинал всегда просто, сразу внушая им доверие. Чуть далее, в сцене встречи Смурова с Колей Красоткиным Повествователь поясняет: «Ему пришлось ждать не более минуты, из калитки вдруг выскочил к нему румяненький мальчик, лет одиннадцати, тоже одетый в тёплое, чистенькое и даже щегольское пальтецо. Это был мальчик Смуров, состоявший в приготовительном классе (тогда как Коля Красоткин был уже двумя классами выше), сын зажиточного чиновника, и которому, кажется, не позволяли родители водиться с Красоткиным, как с известнейшим отчаянным шалуном, так что Смуров очевидно выскочил теперь украдкой…» Маленький Смуров безусловно подчиняется Красоткину. В будущем, не написанном, втором томе «Братьев Карамазовых» он со своим старшим товарищем, безусловно, должен был играть более существенную роль.

Снегирёв

«Бедные люди»

Сторож в «должности», где служит Девушкин. Бедный Макар Алексеевич жалуется Вареньке Добросёловой, как бесполезно всё утро пытался найти денег в долг: «…устал ужасно, прозяб, продрог и только в десять часов в должность успел явиться. Хотел было себя пообчистить от грязи, да Снегирёв, сторож, сказал, что нельзя, что щётку испортишь, а щётка, говорит, барин, казённая. Вот они как теперь, маточка, так что я и у этих господ чуть ли не хуже ветошки, об которую ноги обтирают…» Характерно, что эту фамилию сторожа-хама из первого романа Достоевский в последнем своём романе «подарит» герою-«ветошке», «двойнику» старика Покровского — штабс-капитану Снегирёву.

Снегирёв Илья (Илюшечка)

«Братья Карамазовы»

Школьник, сын Николая Ильича и Арины Петровны, младший брат Нины Николаевны и Варвары Николаевны Снегирёвых. Впервые читатель видит его как бы глазами Алексея Карамазова в момент мальчишеской драки: «За канавкой же, примерно шагах в тридцати от группы, стоял у забора и ещё мальчик, тоже школьник, тоже с мешочком на боку, по росту лет десяти не больше или даже меньше того, — бледненький, болезненный и со сверкавшими чёрными глазками. Он внимательно и пытливо наблюдал группу шести школьников, очевидно его же товарищей, с ним же вышедших сейчас из школы, но с которыми он видимо был во вражде. <…> Подойдя совсем, Алёша увидел пред собою ребёнка не более девяти лет от роду, из слабых и малорослых, с бледненьким, худеньким продолговатым личиком, с большими, тёмными и злобно смотревшими на него глазами. Одет он был в довольно ветхий старенький пальтишко, из которого уродливо вырос. Голые руки торчали из рукавов. На правом коленке панталон была большая заплатка, а на правом сапоге, на носке, где большой палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами…» Вместо благодарности Алёше за заступничество Илюша прокусит ему палец до кости. Как прояснилось впоследствии, этим горячий мальчик, безумно любивший отца, отомстил Алёше как брату Дмитрия Карамазова, который прилюдно унизил и прибил штабс-капитана Снегирёва.

Большую роль в заключительной части романа играет история вражды-дружбы Илюши Снегирёва с Колей Красоткиным, который сначала доведёт гордого Илюшу своим «воспитанием» до злобы и бунта, а затем скрасит ему последние дни жизни собакой Жучкой-Перезвоном. Первый том заканчивается сценой у Илюшиного камня клятвой школьников и их нового наставника Алексея Карамазова идти всю жизнь «рука об руку».

Снегирёв Николай Ильич

«Братья Карамазовы»

Отставной штабс-капитан; муж Арины Петровны, отец Нины Николаевны, Варвары Николаевны и Илюши Снегирёвых. Его самого и обстановку, в которой он обитает, впервые видит читатель как бы глазами Алёши Карамазова: «Наконец он разыскал в Озёрной улице дом мещанки Калмыковой, ветхий домишко, перекосившийся, всего в три окна на улицу, с грязным двором, посреди которого уединённо стояла корова. <…> Он очутился в избе, хотя и довольно просторной, но чрезвычайно загромождённой и людьми и всяким домашним скарбом. Налево была большая русская печь. От печи к левому окну чрез всю комнату была протянута верёвка, на которой было развешено разное тряпьё. По обеим стенам налево и направо помещалось по кровати, покрытых вязанными одеялами. На одной из них, на левой, была воздвигнута горка из четырёх ситцевых подушек, одна другой меньше. На другой же кровати справа виднелась лишь одна очень маленькая подушечка. Далее в переднем углу было небольшое место, отгороженное занавеской или простыней, тоже перекинутою чрез верёвку, протянутую поперёк угла. За этою занавеской тоже примечалась сбоку устроенная на лавке и на приставленном к ней стуле постель. Простой деревянный, четырёхугольный мужицкий стол был отодвинут из переднего угла к серединному окошку. Все три окна, каждое в четыре мелкие, зелёные заплесневевшие стекла, были очень тусклы и наглухо заперты, так что в комнате было довольно душно и не так светло. На столе стояла сковорода с остатками глазной яичницы, лежал надъеденный ломоть хлеба и сверх того находился полуштоф со слабыми остатками земных благ лишь на донушке. <…> За столом, кончая яичницу, сидел господин лет сорока пяти, невысокого роста, сухощавый, слабого сложения, рыжеватый, с рыженькою редкою бородкой, весьма похожею на растрёпанную мочалку (это сравнение и особенно слово “мочалка” так и сверкнули почему-то с первого же взгляда в уме Алёши, он это потом припомнил). Очевидно этот самый господин и крикнул из-за двери: “кто таков”, так как другого мужчины в комнате не было. Но когда Алёша вошёл, он словно сорвался со скамьи, на которой сидел за столом, и, наскоро