Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

Через полчаса быстрой езды Отец-Ягуар отдал приказ спешиться и разбить лагерь. Место, в котором они остановились, было со всех сторон окружено густыми зарослями, так что они могли развести здесь костры, не опасаясь, что огонь выдаст их. Оба быка были разделаны. Каждый из членов экспедиции получил столько мяса, сколько могла везти его лошадь. Из остального было приготовлено обильное вкуснейшее жаркое. В общей трапезе не принимали участие лишь двое — юный инка и преданный ему Ансиано. Они просто не ощущали ни голода, ни жажды, будучи все еще под впечатлением рассказа Отца-Ягуара об убитом Инке.

Лошадей пустили пастись. Но Отец-Ягуар не стал полагаться всецело на колокольчик мадрины и приставил к ним двух охранников. После сытного ужина все, кроме, естественно, часовых, погрузились в глубокий сон. В лагере бодрствовали лишь три человека: все те же Инка и Ансиано, да еще доктор Моргенштерн. У него из головы не выходил тот загадочный доисторический зверь, о котором рассказывал Прочный Череп. Маленький ученый несколько раз приказывал себе заснуть и прикладывал огромное старание, чтобы выполнить свой приказ, но разыгравшееся воображение не давало покоя его мозгу, рисуя перед его мысленным взором захватывающие дух картины, одна фантастичнее другой.

Как только начало светать, тронулись в путь. Характер местности, по которой они теперь скакали, все время менялся, однако эта смена пейзажей происходила словно в заданном кем-то ритме: за густым лесом неизменно следовали большие поляны, на которых располагались индейские деревни, а за ними опять шел лес.

Стены своих хижин абипоны сооружали из камыша или каких-то других местных растений и сухих веток, а крыши покрывали этим же материалом. Внутри хижин никаких перегородок не было. Естественно, быт в таких жилищах был самый примитивный. Но что касается выращивания растений, то тут, напротив, абипоны стремительно постигали приемы культурного земледелия и выращивали завидные урожаи. На небольших полях вокруг деревни росли кукуруза, просо, маниока, бобы, киноа[1480], томаты, арахис, батат, дыни и тыквы.

Разумеется, наши путешественники держались как можно дальше от деревень. К счастью для них, ни накануне, ни на второй день пути навстречу им не попалось ни одного абипона. Если вы помните, в этом случае они заранее решили брать всех встречных в плен и дальше везти с собой, но все же лучше было бы, чтобы они совсем не попадались: мало ли каких можно ожидать подвохов при неожиданной встрече с врагом, пусть и немногочисленным или даже одиночкой, тем более если находишься на его территории. Некоторые деревни выглядели почти или полностью безлюдными, что лишний раз свидетельствовало: абипоны перешли на военное положение.

К вечеру второго дня они благополучно миновали территорию абипонов и вступили на территорию камба. Уже утром следующего дня подъехали к их деревне. Прочный Череп велел созвать всех мужчин боеспособного возраста и объявил им об опасности, грозящей их народу, после чего раздал всем им оружие и приказал идти к Прозрачному ручью. Деревням камба, расположенным вдали от троп, обычно используемых абипонами, можно сказать, ничто не угрожало, но те, которые находились в непосредственной близости от них, оказались в очень большой опасности. Это поняли не только воины, но и старики, женщины, даже дети: собрав самое необходимое из своих пожитков, они потянулись вслед за мужчинами к Прозрачному ручью.

В первой половине третьего дня пути отряд достиг большого, но мелководного озера с топкими берегами. Там, где почва была более или менее твердой, казалось бы, могли вполне нормально чувствовать себя деревья и кустарники, но вместо них тут росли лишь камыш и тростник, достигавший местами метров пяти в высоту, не меньше.

Доктор Моргенштерн покачивался в седле, пребывая в состоянии глубокой задумчивости и лишь изредка бросая рассеянные косые взгляды на эти камышовые дебри. Но подъехавший к нему Прочный Череп вывел его из этого безмятежного состояния всего несколькими словами, произнесенными на ухо:

— Сеньор, это и есть Пантано-де-лос-Уэсос!

Если бы маленького ученого в этот момент ударил электрический разряд, он, наверное, тоже бы подпрыгнул, но все же не так высоко, как после слов вождя камба, — это его антраша было достойно циркового наездника. И снова, начисто забыв, что не он здесь главный, прокричал:

— Сеньоры, остановитесь! Слышите, стойте!

Он постарался крикнуть во всю мощь своих легких, и это возымело действие: его слова услышали в обоих концах колонны. Люди приостановились в недоумении. Но подъехал к доктору один лишь Отец-Ягуар. И сказал тоном, не терпящим возражений:

— Нет, так дело не пойдет! Время сейчас для нас гораздо более драгоценно, чем кости животных, и мы не станем терять его.

— О как вы заблуждаетесь, герр Хаммер! — возразил ему приват-доцент. — Но если вы не хотите ждать, пока я буду заниматься раскопками, то я и Фриц останемся здесь вдвоем! Возможно, здесь покоится мастодонт, поэтому никакой современный слон не сможет сдвинуть меня отсюда ни на дюйм!

Отец-Ягуар давно понял, что этому упрямому фанатику все равно напрямую ничего не докажешь, и решил пойти на небольшое тактическое отступление.

— Хорошо, оставайтесь, — сказал он. — Но не более, чем на полчаса, а потом догоните нас. Раз уж вождь взялся вас в этом деле опекать, я думаю, он распорядится о том, чтобы вам помог кто-то из его воинов. — И он выразительно посмотрел на Прочного Черепа.

Доктор получил под свое начало одного из четверых камба, составлявших окружение вождя. Общительный Фриц обрадовался тому, что их с доктором маленькая компания расширяется.

Камба направился прямо к озеру, огибая по дороге все топкие места, без сомнения, давно и хорошо ему известные. Доктор и Фриц ехали за ним следом. У самой воды камба спешился, привязал лошадь к кусту и сказал нечто, что, по логике происходящего, должно было бы означать какое-то предложение спутникам, но они почти ничего не поняли из его слов, потому что не знали его языка. Лишь несколько произнесенных им по-испански слов все же позволили доктору и его слуге догадаться, что говорит индеец не о чем ином, как об этом самом месте — Пантано-де-лос-Уэсос, но и только…

— Могу ручаться, — сказал доктору Фриц, — что наш уважаемый господин проводник говорит не по-китайски и не по-турецки. И это обстоятельство требует от нас начать поиски взаимопонимания.

— Пантомима — прекрасный способ взаимопонимания, Фриц! — сказал доктор Моргенштерн. — К этому средству, называемому по-латыни «периция», я прибегал уже не раз, и всегда с успехом.

— Ну, а если я вдруг передам смысл того, что мы захотим сказать, неточными жестами или, наоборот, точными жестами неверный смысл?

— Значит, тебе не знаком язык