Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

Я обращаюсь к тем, кто дорожит будущим миром всего мира; я обращаюсь к великим победившим государствам и их доверенным вождям; я обращаюсь к Лиге Наций с воззванием рассмотреть все положение в России и произвести объединенное, сконцентрированное усилие для освобождения русского народа от его ужасающей муки и для восстановления мира в измученном мире».

Предупреждение Винстона Черчилля не было услышано ни Лигой Наций, ни его соотечественниками. После катастрофы на Сибирском и Южно-Русском фронтах помощь противобольшевистской России союзниками, за исключением Франции, была прекращена. После эвакуации Крыма генералом Врангелем прекратила помощь в борьбе против советской власти и Франция.

Русский медведь брошен одними на произвол судьбы совершенно, другие же пошли по опасному пути соглашательства с шайкой бандитов, захвативших грязными руками власть в России; предупреждение Винстона Черчилля о грозной опасности, которая может произойти, если будет избран этот путь, их не испугало. Но русский медведь не погибнет и не превратится в дойную покорную корову, а, зализав свои глубокие раны и оправившись, займет в мире свое прежнее царственное место и потребует на суд тех, кто его рвал, терзал и предавал.

Одной из основных идей Добровольческой армии была верность союзническим обязательствам России.

Трактуя себя непосредственной преемницей Русской Императорской армии, Добровольческая армия считала для себя вопросом чести оставаться верной союзникам и не допускала мысли пойти на какое-либо соглашение с германцами.

Весной 1918 года, после отхода Добровольческой армии из-под Екатеринодара на территорию Дона, когда германцы заняли Таганрогский округ и Ростов, вопрос об отношениях к германцам, находившимся в близком соседстве с армией, принял острый характер. Для новых формирований и предстоящих боев требовалось вооружение, снаряжение и боевые припасы. Получить же их можно было только от германцев или, с согласия последних, от гетмана Украины.

Германское командование, сейчас же после занятия Ростова, учитывая трудное положение Добровольческой армии, делало попытки войти в переговоры с командованием армии, но они были категорически отвергнуты. (Недоброжелатели Добровольческой армии любили говорить, что этим нечего хвастаться, так как командование Добровольческой армии получало неоднократно вооружение, снаряжение и боевые припасы от Дона, зная, что Дон их получает от германцев и что это было равносильно получению непосредственно из немецких рук. Но это, конечно, было не равносильно. Получая от Дона, мы ни в какие обязательства в отношении германцев не вступали. Если бы Добровольческая армия нарушила принцип не иметь никакого дела с германцами, то, конечно, последние взамен этого предъявили бы свои требования, и командование Добровольческой армии (как это и случилось с гетманом Украины и Донским атаманом) стало бы на скользкий путь соглашения с немцами.)

Позднее германское командование, через своего представителя при Донском атамане майора фон Кохенгаузена, пробовало завязать сношения с командованием Добровольческой армии. Эти попытки остались также без ответа.

Без ответа же было оставлено ультимативное требование по вопросу об обеспечении германскому командованию пользования англо-индийским телеграфом для сношений с Тифлисом. Германские же телеграфные чины, которых германское командование хотело направить на Кубань для обслуживания этого телеграфа, не были допущены на территорию, находившуюся в сфере влияния Добровольческой армии.

С занятием германцами Грузии и Сочинского округа германское командование, оказав давление на Грузию, добилось, чтобы отношения, первоначально установившиеся между Добровольческой армией и грузинскими частями, боровшимися с большевиками в Сочинском округе, резко изменились.

Такое отношение Добровольческой армии к союзническим обязательствам России и к германцам давало основание, как командованию Добровольческой армии, так и всем чинам армии, быть убежденными, что, как только установится связь с союзниками, армия получит полную, как моральную, так и материальную, поддержку.

Момента установления непосредственной связи с союзниками армия ожидала с болезненным нетерпением. С этим связывалась возможность, прежде всего, получить вооружение и боевые припасы, так как в этом отношении армия периодически испытывала острую нужду.

Главным источником снабжения были большевики, у которых получали, что могли, после боя. Но периодами положение было крайне тяжелое; случалось, что в складах не было ни одного снаряда, ни одного патрона, а войска доносили, что у них ничего нет. Командование Добровольческой армии в этих случаях указывало на необходимость продвигаться вперед и пополнять недостающее из запасов противника.

Нетерпение скорей увидеть помощь союзников, в течение осени 1918 года, несколько раз порождало преждевременные слухи о появлении в Черном море их флота. Наконец, 9/22 ноября была получена радиотелеграмма, что эскадра союзников направляется в Новороссийск. Ликование было общее.

10/23 ноября эскадра союзников пришла в Новороссийск, а 14/27 ноября приехали в Екатеринодар представители Англии и Франции.

На официальном приеме прибывшие представители Франции определенно заявили, что союзники хотят возможно скорей увидеть возрожденную Единую Россию, единый русский фронт и единое русское командование; что все борющиеся открыто или путем интриг против этих идей являются не только врагами России, но и врагами союзников; что русским главнокомандующим на юге России является генерал Деникин и что теперь, когда Дарданеллы и Босфор открыты, союзники всем, чем могут, придут на помощь братской и союзнической Добровольческой армии.

Несколько позже на имя генерала Деникина было получено из Бухареста письмо генерала Щербачева от 3/16 ноября. В письме было сказано:

«Я посетил генерала Бертело (был главнокомандующим союзными армиями в Румынии, Трансильвании и на юге России) в его главной квартире в Бухаресте для предварительных переговоров о своем проезде в главную квартиру генерала Франше Д’Эспере и далее в Париж, с целью ускорить прибытие союзных войск и средств войны в Россию. В Бухаресте мне удалось достигнуть результатов, которые значительно превзошли мои предположения.

Решено нижеследующее:

1) Для оккупации юга России будет двинуто, настолько быстро, насколько это возможно, 12 дивизий, из коих одна будет в Одессе на этих же днях.

2) Дивизии будут французские и греческие.

3) Я буду состоять, по предложению союзников и генерала Бертело, при последнем и буду участвовать в решении всех вопросов.

4) База союзников – Одесса: Севастополь будет занят также быстро.

5) Союзными войсками юга России первое время будет командовать генерал Д’Ансельм с главной квартирой в Одессе, где буду находиться и я с состоящими при мне Вам известными лицами.

6) Генерал Бертело, до времени, со своей главной квартирой остается в Бухаресте.

7) По прибытии союзных войск, кроме Одессы и Севастополя, которые будут, несомненно, заняты ко времени получения Вами этого письма, союзники займут быстро Киев и Харьков с Криворожским и Донским (Донецким) бассейнами, Дон и Кубань, чтобы дать возможность Добровольческой и Донской армиям прочней сорганизоваться и быть свободными для более широких активных операций.