Маг Стихий - Accretian

наблюдать за приближением своего противника. Мир для меня будто бы практически полностью замер и это было офигительно!

Редко когда мне приходиться прибегать к этим своим возможностям, а потому я сейчас наслаждался моментом своего господства.

На момент моего сражения с высшим вампиром в сокровищнице Чангов я от силы только одну пятую своего истинного потенциала тогда раскрыл. Но после диаблери древнего кровососа, случился качественный скачек роста моих ментальных и физических способностей. Причём раскрылись они не сразу, а постепенно и как мне кажется, этот процесс ещё не подошёл к концу.

Возвращаясь же к Шарлю, то он был превосходным фехтовальщиком. И оценить это я мог опираясь на опыт Ганса, того самого вампира, чью душу я поглотил этим летом. Он-то, в отличии от меня, как раз-таки был мастером именно рапиры и шпаги. И провожая взглядом разминувшееся со мной в считанных миллиметрах острие клинка бретёра, я очень аккуратно, дабы не показать всем посторонним своих истинных физических характеристик и не демонстрировать сильно превосходящую скорость, аккуратно вытянул из-за правого плеча свой меч и расположил его таким образом перед собой, чтобы у Шарля не было никакой возможности с ним разминуться. Результатом же моих действий стало отсечённое ухо француза.

Шарль даже не сразу понял, что лишился некоторой части своей плоти. Пусть применять магию в данном пространстве, на которое распространялся запрет использования классического волшебства, я не мог, но доступ к магии крови для меня закрыт не был. А с этим уже можно было совершить многого всякого, но я ограничился минимальным влиянием на своего оппонента.

— А ты хорош… лягушатник, — И изобразив на своём лицо маску закоренелого отморозка и маньяка, я поднеся к лицу свой меч, с кромки которого слизал кровь Шарля.

«Нет… Он определённо хорош и знает своё дело. Зато мне наконец удалось вытащить наружу его настоящую суть».

Если ранее он хоть и был настроен серьёзно, но это относилось непосредственно к самому делу, то бишь заказу на меня, то сейчас всё кардинально переменилось. Теперь француз был максимально собран, взвинтив своё восприятие до доступных ему пределов и его взгляд стал столь же цепким и острым, как кончик его рапиры.

«А ты думал, дурашка, что в рай попал и сможешь в лёгкую срубить деньжат? Нееее, паря. Я тебе не по зубам».

И со злым весельем, сплюнув кровь Шарля на песок арены, я повлияв на его живительную силу, запретив той обильно покидать тело носителя. Потеря сознания от кровотечения тебе точно не грозит, покуда я сам этого не решу. Всё-таки магия крови в руках патриарха, это настоящее читерство, тем более когда я получил доступ к крови своей жертвы. В принципе, можно было уже закончить бой и сделать это таким образом, чтобы никто из зрителей не понял, как я расправился со своим противником. После того, как я попробовал на вкус кровь Шарля, он стал для меня кем-то вроде легкодоступного источника восполнения силы и утоления жажды. Но прибегать к техники кровавой марионетки я точно не буду. Я ведь обещал Доре устроить зрелищное представление и разделать этот кусок плоти передо мной на составные части.

А пока в моей голове промелькнули подобные размышления, Шарль, что даже не взглянул на своё ухо, вновь бросился на меня, только на этот раз его дага тоже вступила в дело. Вторая его попытка со мной расправиться заключалась в атаке рапирой моей шеи, тогда как клинок поменьше был нацелен мне в живот, причём удар должен был прийтись мне снизу вверх и с оттяжкой. Тварь намеревалась этим ударом, если бы он конечно прошёл, прошить не только мой кишечник, но и до лёгких с сердцем дотянуться.

И на этот раз он выложился полностью и даже несколько больше того, что мог себе позволить. Лягушатник вложил всего себя в свои два равнозначно смертельных удара, да только для меня он оставался всё таким же медлительным и, соответственно, абсолютно неопасным.

Единственное, что несколько омрачало моё удовольствие от использования всего своего физического потенциала, так это то, что мне приходилось сдерживаться. Дабы не сильно выбиваться из образа рубаки чуть превосходящего в физических кондициях своего оппонента, мне потребовалось изъять из ножен свой второй меч. Иначе бы я просто не смог заблокировать удар без демонстрации своего тотального превосходства над Шарлем, причём не только в силе и ловкости, а ещё и в фехтовальном мастерстве.

Дагу, нацеленную мне в живот, я принял плоской стороной меча, а вот с рапирой поступил несколько мягче. Её я отвёл от себя лёгким касанием плашмя уже другим своим мечом и сделал это из верхней стойки, когда мой клинок находился выше груди и был в горизонтальном положении по отношению к земле под ногами. Такой финт искушённым мастерам мог бы показаться опрометчивым, ведь мой меч не был предназначен для колющих ударов и такая его позиция по отношению к рапире выглядела проигрышной. Но справедливо это было только для равных в мастерства и скорости соперников. Для меня же, что так, что эдак, но весь этот бой был не больше чем непринуждённым развлечением. Я свой меч высоко и горизонтально по отношению к плоскости арены. Будучи перфекционистом, мне для симметрии было нужно отчекрыжить второе ухо французу, что собственно говоря я и проделал.

«Мда… А дед-то у меня тоже не промах. Отжигает, будь здоров!»

Пока я тут «рискую жизнью», этот нехороший человек, организовав себе такое же кресло, вроде того, что я создал для своей жёнушки, устроившись со всем удобством с ней рядом, достал какую-то книжку и сейчас сидит себе спокойно её читает, не обращая никакого внимание на арену.

«Не один лишь я решил сегодня полицедейничать!»

— Хех… Удивлён отсутствию кровотечения? — Решил разбавить нашу дуэль беседой, — У моего меча много способностей.

И не солгал ведь! Мне действительно пришлось воспользоваться функционалом своих зачарованных клинков, но только совсем не для того, чтобы уберечь своего противника от потери крови. Я создал большую коллекцию всякого разного колюще-режущего оружия и помимо того, что всё оно было сделано из гоблинской стали, имело зачарования посредством всех доступных мне ныне методик волшебства, так я его ещё закалял во всех имеющихся в моём распоряжении сильнейших магических реагентах и в их число, помимо крови моего фамильяра, моей собственной и Доры, входил яд василиска. Вот о последней я и вёл сейчас речь. Дабы Шарль не сдох после первого же ранения и отравления, мне пришлось прибегнуть к одной из функций зачарованного кровавыми рунами меча, которая блокировала ядовитую