Огненный крест - Диана Гэблдон

вытащила потрепанную куколку из кукурузного початка.

— Смотри, какая куколка!

Джемми прижал куклу к груди, резко выпрямился и принялся воспитывать самым серьезным тоном.

— Ес! — сурово приказал он, тыкая ее в живот. Положил куклу на пол и аккуратно накрыл ее корзинкой. — Сиди смилна!

Брианна провела рукой по лицу, вздохнула и посмотрела на Роджера.

— А ты спрашиваешь, чем я занималась весь день.

Тут она пригляделась повнимательней.

— А чем вы занимались, мистер Маккензи? Ты выглядишь так, будто вернулся с войны. — Она нежно коснулась его лица. На лбу вспухала шишка, кожа натянулась, и от прикосновения он почувствовал крошечный укол боли.

— Что-то в этом духе. Джейми учил меня основам владения палашом.

Ее брови взметнулись вверх, и Роджер смущенно рассмеялся, держа руки на коленях.

— Палаш деревянный?

И не один — сломали штуки три, хотя они были сделаны из прочного дерева — во всяком случае, не веточки.

— Он ударил тебя по голове? — В голосе Брианны послышались резкие нотки.

— Э-э… Не совсем.

Имея в своем багаже лишь смутные воспоминания о приключенческих фильмах и университетских фехтовальных матчах, Роджер оказался не готов к простой грубой силе. Первым же ударом Джейми выбил у него из рук палаш; второй разрубил дерево, и здоровая щепка просвистела мимо уха.

— Что значит «не совсем»?

— Ну, он показывал мне прием, который называется «corps a corps». В вольном переводе с французского это означает примерно «Оберни меч противника вокруг своего, дай ему коленом по причинному месту и бей по голове, пока он пытается высвободиться».

Брианна в ужасе хихикнула.

— Ты хочешь сказать, он…

— Нет, но почти. — Роджер поморщился при воспоминании. — Синяк на бедре с мою руку.

— Еще где-нибудь? — взволнованно нахмурилась Брианна.

— Нет. — Он улыбнулся, держа руки на коленях. — Устал. Все болит. Умираю с голоду.

Улыбка снова вернулась на ее лицо, хотя между бровями залегла небольшая складка. Брианна достала из буфета деревянное блюдо и присела у очага.

— Куропатки, — пояснила она, выковыривая черноватые кучки из пепла. — Отец принес утром; велел не ощипывать, только обмазать глиной и запечь. Надеюсь, он понимает, о чем говорит. — Она кивнула в сторону кипящего котла. — Джемми помогал — отсюда и новая партия стирки. Ай! — Бри отдернула руку и сунула обожженный палец в рот, затем подобрала блюдо и поставила на стол. — Пусть немного остынут. Пойду достану огурцы.

По виду куропатки мало чем отличались от углей, однако запах исходил заманчивый. Роджеру хотелось взять тушку и сожрать как есть, прямо с горелой глиной. Вместо этого он заглянул под салфетку, обнаружил злополучные плоские лепешки, негнущимися пальцами оторвал кусок и бесшумно засунул в рот.

Джемми закинул мячик под кровать и приполз посмотреть, чем занят отец. Держась за ножку стола, он поднялся, увидел хлеб и потянулся, издавая требовательные звуки. Роджер аккуратно оторвал еще один ломоть и протянул отпрыску, чуть не уронив в процессе. Болели избитые, изрезанные руки с костяшками в кровавых ссадинах, распухшие и почерневшие от свежих синяков. На большом пальце правой руки оторвалась половина ногтя, и сырое ложе кровоточило.

— Хафо. — Вцепившись в хлеб, Джемми взглянул на руки отца, затем на лицо. — Папа хафо?

— С папой все хорошо, — заверил его Роджер. — Просто устал.

Джемми уставился на раненый палец, медленно поднял свой и принялся громко посасывать.

А что, неплохая идея. Палец ныл и болел, руки замерзли и одеревенели. Покосившись на спину Брианны, Роджер тоже сунул палец в рот. Сперва возникло ощущение чужеродного предмета, твердого и толстого, с привкусом крови и холодной пыли; затем язык и небо сомкнулись вокруг раненого, образуя теплую и мягкую подушку.

Джемми боднул его в бедро — обычный сигнал «подними меня». Свободной рукой Роджер подхватил сына и уместил на колени. Джемми поерзал, устраиваясь поуютнее, и затих, зажав в кулачке хлеб и посасывая палец.

Роджер постепенно расслаблялся, упершись локтем в стол, обвив сына свободной рукой. Теплая спинка и тяжелое дыхание малыша убаюкивало наряду с домашней возней — Брианна раскладывала ужин по тарелкам. К его удивлению, палец перестал ныть, однако он по-прежнему держал его во рту, чтобы не нарушить странное ощущение комфорта.

Мышцы тоже постепенно расслаблялись, выходя из состояния напряженной готовности, в которой ему пришлось держаться часами.

В ушах еще звенели резкие команды. Работай предплечьем! Запястье! Не отставляй так руку, держи ближе к телу!

Существует только один вид боя — без всяких правил, объяснил ему Джейми, пока они ополаскивали потные лица в ручье. Все остальное — шутовство.

Голова упала на плечи, и Роджер вскинулся, резко возвращаясь в сумрачное тепло хижины. Тарелки на столе уже не было: Брианна тихо ругалась возле буфета, долбя запекшуюся глину рукояткой его кинжала.

Держи стойку! Назад, назад! Ну, давай, наступай! Нет, слишком далеко… Будь начеку!

И молниеносные жалящие удары пружинистого «лезвия» по рукам, плечам, бедрам, между ребер, глубоко в живот, так что вышибало дух. Будь это сталь, он бы умер через минуту, порезанный на кровавые ленточки.

Не давай цеплять — сбрасывай! Отбивай, отбивай! Иди на меня, делай выпад! Держись ближе… Ближе, я сказал! Так, хорошо… Ха!

Локоть соскользнул, и голова снова упала. Роджер дернулся, едва удержав спящего ребенка, и заморгал, привыкая к тусклому свету пламени.

Брианна виновато вздрогнула, закрыла блокнот и поспешно сунула за тарелку на краю буфета.

— Все готово. Я сейчас… молоко принесу. — Зашуршав юбками, она исчезла в кладовой.

Роджер чуть подвинул Джемми, ухватил поудобнее и поднял маленькое плотное тельце, хотя руки ослабли, как вареные макаронины. Малыш крепко спал, не выпуская палец изо рта.

Его собственный палец был мокрым от слюны, и Роджер смутился. Господи, неужели она рисовала в этот момент? Наверняка: увидела, как он сосет палец, и умилилась. Уже не первый раз Брианна рисовала его в неподобающей позе. А может, она снова записывала свои сны?

Он бережно уложил Джемми в кроватку, отряхнул влажные хлебные крошки с покрывала и застыл в нерешительности, потирая ушибленные костяшки. Из кладовой доносился плеск молока. На цыпочках Роджер подошел к буфету и достал блокнот. Наброски, не сны.

Всего несколько торопливых линий, чтобы ухватить сюжет: мужчина, полумертвый от усталости, но держится; голову подпер рукой, шея склонилась в изнеможении; свободная рука крепко сжимает маленькое, беспомощное сокровище.

Она даже придумала название. Косым, острым почерком на листке значилось: «En garde».

Роджер закрыл блокнот и сунул его обратно за тарелку. Брианна стояла в дверях кладовой с кувшином молока.

— Иди поешь, — тихо сказала она. — Тебе нужно восстанавливать силы.

Глава 88

Роджер покупает палаш

Кросс-Крик

Ноябрь 1771 года

Ему уже приходилось иметь дело