Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин

class="p1">Тут на весеннее солнышко вышел сам декан Фестл, с ржавым ружьем на плече и трубкой в зубах. Он был очень рад видеть, что беспорядок исправляется, – этот добрый старый обл, который никогда не насиловал Бу, хотя часто похлопывал ее по мягким частям. Бу собралась с силами, опустила глаза и прошептала:

– Господин декан, сударь. Не будет ли господин декан в своей мудрости так добр, чтобы объяснить мне словесное значение той части истинного узора, которую я только что починила?

Декан Фестл замер на полушаге, немого рассерженный тем, что его размышления так некстати прервали, но, увидев, что юная нюра так искренне кланяется и прячет все свои глаза, смягчился, потрепал ее по голове и ответил:

– Конечно. Этот участок моего узора гласит, на простейшем уровне: «Я красиво размещаю камни» или «Я размещаю камни в идеальном порядке». Есть еще, разумеется, имманентное поствербальное значение на высших планах разума, а также Несказанные Премудрости, но тебе не стоит забивать этим свою головку!

– Возможно ли, – очень скромно пробормотала нюра, – найти значение в цветах камней?

Декан снова улыбнулся и потрепал ее не только по голове:

– Чего только не придет нюре в голову! Цвета! Значение красок! Беги лучше, нюрблиточка. Ты очень хорошо поработала здесь. Все так ровно и красиво.

И декан ушел, попыхивая трубкой и наслаждаясь весенним солнцем.

Бу вернулась на отвалы, перебирать камни, но беспокойство не оставляло ее. Ночами ей снился сине-зеленый камень. Во снах он говорил, и ему отвечали другие камни в узорах. Только вот, проснувшись, Бу никак не могла припомнить слов.

Нюры вставали до солнца; Бу поговорила с несколькими согнездниками и сослуживцами, пока те кормили и чистили блитов и торопливо завтракали холодным жареным лишайником.

– Пойдемте на террасы, – сказала Бу, – пока облы не встали. Я хочу кое-что вам показать.

Друзей у Бу было много, так что на террасы за ней последовали восемь или девять нюров, а некоторые взяли с собой грудных или ползунковых блитов.

– Что-то новенькое взбрело этой Бу в голову! – болтали они, посмеиваясь.

– Теперь смотрите, – сказала Бу, когда все собрались на той части внутренних террас, что спланировал декан Фестл. – Смотрите на узоры. Смотрите на цвета камней.

– Цвета ничего не значат, – заметил один нюр.

– Цвета в узор не входят, Бу, – проговорил другой.

– А если бы входили? – парировала Бу. – Смотрите!

И нюры, привыкшие молчать и повиноваться, посмотрели.

– Надо же! – воскликнул один из них спустя пару минут. – Вот так чудеса!

– Только гляньте! – сказал Ко, лучший друг Бу. – Через весь Деканов узор проходит сине-зеленая спираль! А вон пять красных железняков вокруг желтого песчаника – точно лепестки.

– А весь этот участок бурого базальта – он пересекает… настоящий узор, да? – спросила маленькая Га.

– Он составляет новый узор. Другой, – ответила Бу. – Может, даже имманентный и несказуемый.

– Да ну тебя, Бу, – фыркнул Ко. – Ты у нас что – профессор?

Все посмеялись, но Бу слишком разнервничалась, чтобы понять, как нелепо себя ведет.

– Нет, – ответила она, – но ты глянь на тот сине-зеленый камень, последний в спирали.

– Змеевик, – поправил Ко.

– Я знаю. Но если Деканов узор что-то означает – а декан сам сказал, что эта часть значит «Я красиво укладываю камни», – может, сине-зеленый камень есть другое слово? С другим значением?

– Каким значением?

– Не знаю. Думала, ты мне скажешь. – Бу с надеждой глянула на Уна, пожилого нюра. Он охромел еще в юности, во время обвала, но так здорово наловчился ровнять мелкие узоры, что облы оставили его в живых.

Ун поглядел на сине-зеленый камень, потом на спираль из сине-зеленых камней и наконец медленно проговорил:

– Быть может, это значит: «Нюра раскладывает камни».

– Какая нюра? – поинтересовался Ко.

– Бу, – ответила малышка Га. – Это она положила тот камень.

Бу и Ун широко открыли глаза, показывая «нет».

– Узоры вообще не говорят о нюрах! – воскликнул Ко.

– Может, цветные узоры говорят, – предположила Бу, быстро-быстро моргая от возбуждения.

– «Нюра, – прочел Ко, следуя за сине-зеленой кривой всеми тремя глазами, – нюра раскладывает камни прекрасно в неуправляемой кривизне, – надо же, как закручено! – в неуправляемой кривизне пред… – чего-чего? А, вот, – предвосхищая видимое».

– «…видение», – поправил Ун. – «Видение… чего-то…» Последнее слово мне незнакомо.

– И вы видите это все в цветах камней? – спросила пораженная Га.

– В цветных узорах, – ответила Бу. – Они не случайны. Не бессмысленны. Все это время мы не просто укладывали камни в узоры, придуманные облами и сделанные нами, но и творили свои узоры, нюрские узоры, со своими значениями. Смотрите же, смотрите!

И привычные к молчанию и повиновению нюры замерли, глядя на узоры нижних террас Облинг-колледжа. Они видели, как из сложенных по размеру и форме камней и галек складываются квадраты, прямоугольники, треугольники, многоугольники, зигзаги и прочие фигуры величественной красоты и большой значительности. А еще они видели, как цвета камней складываются в иные узоры, менее совершенные, подчас только лишь намеченные – круги, спирали, овалы и сложные криволинейные фигуры и лабиринты великой и непредсказуемой красоты и большой значительности. Там широкая петля белых кварцитов пересекала параллельные прямые из ромбов в четверть ладони; здесь раздел песчаниковых ромбоидов в пол-ладони становился частью огромного бледно-желтого полумесяца.

Оба узора существовали совместно – уничтожали они друг друга или складывались? Если постараться, можно было видеть одновременно оба.

– Неужели мы сделали это все, даже не зная, что творим? – спросила малышка Га после долгой паузы.

– Я всегда следил за цветами камней, – тихо признался Ун, глядя в землю.

– Я тоже, – проговорил Ко. – И еще за фактурой. Это я начал вон ту загогулину в Хрустальных Углах. – Он указал на очень древний и славный участок террас, распланированный еще великим Охолотлем. – В прошлый год, после большого разлива, когда столько камней унесла вода, – помните? – я принес аметисты из пещеры Уби. Люблю лиловый! – Он вызывающе огляделся.

Бу смотрела на кружок гладких бирюзовых галек, притулившийся в углу системы переплетающихся прямоугольников.

– Мне нравится сине-зеленый, – прошептала она. – Мне нравится сине-зеленый. Ему нравится лиловый. Мы видим цвета камней. Мы создаем узоры. Наши узоры прекрасны.

– Может, стоит сказать профессорам? – предложила малышка Га. – Может, они нам дадут еще еды?

Старый Ун широко открыл все свои глаза.

– Даже слова сболтнуть не вздумай! Профессора не любят, когда узоры меняются. Ты же знаешь, они тогда страшно нервничают. Может, они разнервничаются и нас накажут.

– Мы не боимся, – прошептала Бу.

– Они не поймут, – сказал Ко. – Они не смотрят на цвета. Они не слушают нас. А если бы и слушали, сказали бы, что нюрья болтовня ничего не значит. Разве нет? А я пойду в пещеры, принесу