Могучая крепость - Дэвид Вебер

всё ещё пытались выяснить, что это за «другое объяснение». Тем не менее, гвардейцы на самом деле не пытались их убить, и оба они пришли в сознание после двух дней отключки.

Когда стражники у ворот пали под энергичными прикладами мушкетов гвардейцев, Гарвей и большая часть его людей хлынули во двор Штормового Дома. Когда они проходили через сужающиеся ворота, возникла некоторая толкотня, но это была та же самая рота, которую Гарвей выбрал для рейда, в котором он поймал Эйдрина Веймина. К настоящему времени они стали экспертами по совершению набегов на монастыри или городские особняки посреди ночи, а сегодня их проинструктировали ещё более тщательно, чем в ту ночь. Как только они преодолели ворота, они снова рассредоточились, разные отделения направились к конкретным целям под руководством своих сержантов.

* * *

Епископ-исполнитель Томис Шилейр с радостью принял приглашение графа Штормовой Крепости посетить Телифу. Хотя он был уверен в мерах безопасности, обеспечиваемых графом Скалистого Холма в Валейне, Шилейр придерживалась мнения, что лучше оставаться в движении. Позволение себе слишком долго задерживаться в каком-либо одном месте, провоцировало вероятность того, что у какого-нибудь потенциального информатора появится шанс узнать его, каким бы надёжным ни казалось, или даже было на самом деле, его укрытие.

Скалистый Холм был не согласен с этим, утверждая, что для него было бы разумнее найти единственное, действительно безопасное укрытие — очевидно, по мнению Скалистого Холма, такое было именно в Валейне — а затем просто оставаться там. Если бы он никогда не выходил из него, как рассуждал Скалистый Холм, вероятность того, что кто-то его узнает, была бы нулевой.

Шилейр мог оценить логику, но, по его мнению, против неё было четыре убедительных аргумента. Во-первых, где бы он ни разместил свою штаб-квартиру, туда и обратно должен был поступать постоянный поток посыльных и посетителей. Так и должно было быть, если он собирался поддерживать контакт с духовенством княжества из числа Храмовых Лоялистов. Всё это движение, вероятно, рано или поздно привлекло бы внимание, если бы он остался на одном месте, независимо от того, осознавал ли кто-нибудь его присутствие или нет. Во-вторых, он просто не был готов оставаться взаперти в одних и тех же апартаментах, какими бы роскошным они не были, буквально месяцами подряд. Ему нужно было выйти, подышать хотя бы немного свежим воздухом, а передвижение — конечно, осторожное — между резиденциями высокопоставленных членов сопротивления было лучшим способом оставаться в курсе ситуации. В-третьих, ему было некомфортно доверять людям, с которыми у него не было личного контакта. Он хотел увидеть их, посмотреть им в глаза, услышать твёрдость в их голосах, и, по его мнению, было безопаснее, чтобы один человек — он сам — и его личный помощник передвигаются более незаметно, чем если бы все остальные пришли к нему.

И в-четвёртых — хотя он и не был готов обсуждать это с кем-либо из своих светских союзников — у него была совсем не абсолютная вера в бескорыстие мотивов Скалистого Холма. Если уж на то пошло, он питал как минимум некоторые подозрения относительно альтруизма всех этих союзников. Что означало, что у него не было никакого желания оказаться чьим-то постоянным гостем и (просто по совпадению) под физическим контролем кого-либо из них.

Его собственная логика не была общепринятой, но никто ничего не мог с этим поделать. Шилейр подозревал, что его коллеги-заговорщики осознали это и организовали свой собственный график «приглашений» в качестве лучшего из доступных им компромиссов, но его это устраивало. Он не возражал против того, чтобы им немного «управляли», пока у него была возможность избежать постоянного лишения свободы.

Из всех городских особняков и поместий, в которых он был гостем после бегства из Менчира, Штормовой Дом был его любимым. Он был самым новым и современным, из отведённых ему комнат открывался великолепный вид на пляж, и ему нравился здешний климат. Успокаивающий шум прибоя к тому же помогал ему спать, и именно это он и делал, глубоко и мирно, в тот момент, когда гвардейцы сэра Корина Гарвея погрузили стражников у ворот Дома Штормов в ещё более глубокий сон, чем его собственный.

Однако менее чем через три минуты покой епископа-исполнителя был грубо прерван.

* * *

Саламн Трейгейр, граф Штормовой Крепости, крепко спал, мирно похрапывая рядом со своей женой, когда что-то нарушило его сон.

К несчастью для графа, хотя Штормовой Дом, возможно, и не был спроектирован как крепость, он был построен прочно. На самом деле, он был специально сконструирован так, чтобы уменьшать шум близлежащих городских улиц, особенно в личных апартаментах и спальне графа, и этот самый шумоподавляющий дизайн означал, что приглушённый звук был недостаточно громким, чтобы разбудить его. Его спящий мозг немного встрепенулся, пытаясь определить его, но прежде чем рыба сознания достигла поверхности бассейна его спящего разума, дверь в его спальню с силой распахнулась.

Штормовая Крепость продолжал оцепенело сидеть, даже когда его жена закричала и вцепилась в одеяло.

— Что за ч…?! — начал он громогласно.

— Граф Штормовой Крепости, — прервал его ровный, холодный голос, — Я арестовываю вас по обвинению в государственной измене и заговоре против Короны.

Штормовая Крепость замер с открытым ртом, узнав этот ледяной голос. Прилив адреналина полностью привёл его в сознание, но его мозг по-прежнему скользил по поверхности шока, как человек, пытающийся встать на ноги на поверхности замёрзшего озера. Он моргнул от света, льющегося из открытых заслонок трёх фонарей типа «бычий глаз», и, посмотрев мимо сэра Корина Гарвея, увидел полдюжины гвардейцев Гарвея… и как свет от фонарей поблёскивает на острых лезвиях их штыков.

* * *

Епископ-исполнитель Томис спал и видел сон — без сомнения, навеянный шумом прибоя, доносящимся до него даже во сне — о солнечном дне на одном из пляжей за пределами Менчира, когда дверь в его спальню распахнулась. Кроме того, он спал крепче, чем граф Штормовой Крепости. Он сел, моргая от внезапного света, поражённый, но слишком сонный и квёлый, чтобы по-настоящему встревожиться.

— Чт…? — начал он.

— Томис Шилейр, — произнёс голос, и, несмотря на спутанность его не до конца проснувшегося сознания, уголок пробуждающегося мозга Шилейра заметил отсутствие какого-либо церковного титула. — Я арестовываю вас по обвинению в государственной измене и заговоре.

III. Императорский Дворец, Город Теллесберг, Королевство Старой Черис

.III.

Императорский Дворец, Город Теллесберг, Королевство Старой Черис

— Значит, всё прошло хорошо, да? — спросил сэр Рейджис Йеванс.