Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

низкую цену, — заскулил хозяин, вмиг потерявший весь свой напускной лоск — Я и так теряю по десять боливаров на каждом муле.

— Замолчите! Вы, должно быть, приняли нас за иностранцев. Чтобы объяснить наконец вам, что за глупости вы тут говорите, я назову вам свое имя, которое мне дали в этой стране: Отец-Ягуар.

Экспедитор выпучил на него глаза, попятился назад, произнося дрожащим голосом:

— Ка… кое чу… до… Отец-Ягуа-а-ар!

— Ну, так что! — засмеялся Хаммер. — Сойдемся на двадцати боливарах, а?

— Да… Да… — пролепетал несчастный, — нет, я делаю вам скидку, пятнадцать — ведь мой дом посетил сам Отец-Ягуар.

— Нет, я не торгую своим именем, вы получите по двадцать боливаров за каждого мула, как я уже вам сказал.

Он вскрыл карман на своем поясе, достал оттуда золотые монеты и отсчитал нужную сумму. Родриго Серено стал подобострастно благодарить немца, дрожащими руками принимая деньги. Взяв каждый по седлу, люди Отца-Ягуара покинули дом добросовестного в делах, но жадноватого экспедитора.

Несмотря на только что перенесенный удар по его реноме, хозяин тем не менее любезно проводил гостей во двор, после чего созвал всех своих работников, так что проводы экспедиции Отца-Ягуара получились, можно сказать, торжественными: все желали им счастливого пути и махали на прощанье руками. Как только исчез из виду последний всадник, сеньор Серено гордо выпятил грудь и сказал с пафосом:

— Сегодня моему дому была оказана высокая честь. Известно ли вам, кто был тот седовласый и белобородый сеньор, который, несмотря на свой возраст, взлетает в седло, как юноша? Отец-Ягуар это был, понимаете, сам Отец-Ягуар! Мой Бог, если бы он еще раз осчастливил мой дом своим посещением, я бы продал ему мулов даже по десять боливаров за каждого. Отец-Ягуар! Запомните это событие и расскажите о нем каждому, кого встретите в городе!

Он действительно был до такой степени воодушевлен, что готов был уже потребовать, чтобы его люди на самом деле немедленно, даже несмотря на ночь, шли и рассказывали всем и каждому в городе о грандиозном событии в жизни их хозяина. Но слуги предпочли отправиться спать, что было несравненно более разумно, конечно.

Сеньор Серено, однако, и не подозревал, что два события, столь сильно всколыхнувшие его существование, будут еще иметь продолжение. Наутро, едва он открыл глаза, ему доложили, что прибыли двое новых гостей, судя по всему, иностранцев. Но сеньор Серено не испытывал никакого особого почтения к иностранцам — Отец-Ягуар был как исключительная личность не в счет — поэтому он не стал торопиться распахивать вновь прибывшим свои объятия, а сначала выпил свой привычный с утра мате из серебряного стаканчика. Вальяжной походкой — еще бы, как еще мог держаться, можно сказать, почти приятель самого Отца-Ягуара — он приблизился к двум невысоким людям в ярко-красных пончо. Сеньора Серено несколько озадачило то обстоятельство, что оба незнакомца были до зубов вооружены. Но особенно долго удивляться иностранцы ему не дали. Один из них нетерпеливо спросил:

— Я имею честь видеть перед собой хозяина этого дома сеньора Родриго Серено?

— Да, сеньоры, это я, — ответил экспедитор.

— Значит, мы не ошиблись и прибыли именно в тот дом, по-латыни «домус» или «эдифициум», в котором можно купить мулов?

— Совершенно верно. А кроме мулов, здесь вы можете купить также и все остальное, в чем у вас есть нужда.

— Мы нуждаемся сейчас в еде и питье, и довольно остро нуждаемся.

— О, я готов предоставить сеньорам все, что они только пожелают.

Хозяин гостеприимно распахнул перед незнакомцами, к которым интуитивно начинал испытывать расположение, двери своего ресторанчика, выдвинул для них два стула возле одного из самых удобно расположенных столиков и пригласил сесть. И все же в его фразах, обращенных к новым гостям, в самой интонации, с которой они произносились, порой проскальзывала ирония. Привыкший видеть среди своих клиентов в основном людей атлетически сложенных, широкоплечих, с грубоватыми, обветренными лицами, сеньор Серено не мог всерьез воспринимать двух этих хрупких маленьких человечков, несмотря на то, что они были с головы до ног все увешаны оружием. Но они не обращали никакого внимания ни на интонации хозяина, ни на него самого. Гораздо больше их интересовал сейчас горячий мате и кусок поджаренного хлеба, полагающийся к нему.

Заинтригованный донельзя странным обликом незнакомцев и серьезностью их поведения, сеньор Серено и на этот раз сам выступил в роли официанта. Принеся все требуемое, он сел напротив них и задал давно заготовленный вопрос:

— Нельзя ли узнать: сеньоры предполагают задержаться в Сальте или нет?

— Мы уедем сразу же после того, как получим мулов, — ответил ему Фриц.

— А откуда вы прибыли? — продолжил свои вопросы хозяин.

— Из Тукумана.

— Тоже из Тукумана. И, насколько я понимаю, тоже не дилижансом?

— Нет. Мы добирались сюда верхом, воспользовавшись лошадьми с почтовых станций. Но вы дважды произнесли слово «тоже». Что, у вас побывал кто-то еще, прибывший тоже из Тукумана, и не дилижансом?

— Вчера мы принимали большое общество, прибывшее из Тукумана верхом, а позавчера — двух сеньоров, добиравшихся к нам все из того же Тукумана, но, правда, уже дилижансом. А можно узнать, куда вы направляетесь, сеньоры?

— Сначала в Салину-дель-Кондор. Но мы не знаем туда точного пути. Мы, кстати, хотели просить вас помочь нам подыскать проводника, который сможет отвести нас туда.

— Почему нет? Я с удовольствием найду такого человека для вас, особенно если вы хорошо заплатите за это. У меня есть один парень, который не раз уже поднимался на Салину, он отведет вас туда. Он сейчас как раз возле мулов, которых вы, наверное, тоже захотите осмотреть немедленно. Там и договоритесь с ним, я думаю.

Пеон, о котором шла речь, был не слишком-то надежным человеком, и его хозяину это было прекрасно известно, но тем не менее он его рекомендовал незнакомцам как проводника, просто чтобы продемонстрировать им, какой у него универсальный сервис: и тебе еду любую, и мула, и проводника — что хочешь. Договорились приезжие и пеон быстро, не торгуясь, проводник брал недорого. По-другому вышло с мулами. Хозяин запросил на этот раз по пятьдесят за каждое животное. Немцы, конечно, представления не имели, сколько на самом деле стоят животные, и заплатили требуемую сумму безропотно. Естественно, они так же, как и их предшественники в этом доме, приобрели, кроме мулов, также всю упряжь и провизию. Пока вещи и продукты упаковывали в соседней комнате, доктор Моргенштерн спросил у хозяина:

— Сеньор, а те люди, что прибыли из Тукумана к вам вчера и позавчера, знакомы вам?

— Разумеется. Они ведь очень знамениты!

— А могу