Семнадцатая - Виталий Хонихоев

своего Роя, получаю сотни тысяч, миллионы изображений, звуков, вкусов и запахов. Работает мой персональный ThinkTankв подвале моего дома, старый, к которому я привязана по сентиментальным соображениям, работает новый кластер Think Tank – на базе Выверта, в бронированной комнате с самым лучшим и защищенным соединением из оптоволокна напрямую из Нью-Йорка, со ста четырнадцатью экранами доступа, специально приспособленными для управления насекомыми – с большей чувствительностью сенсорной панели и меньшей площадью. А еще я сразу получаю сведения о том, что происходит в радиусе восприятия своих насекомых. О том, что тело для Эдварда уже готово и он сам, управляя тараканом – пишет письмо своей дочке, предлагая встретиться в парке, Он, конечно же не выдает свою личность, хотя я предлагала поговорить за него с его дочерью. Нет, он боится, что она оттолкнет его, хочет встретиться вот прямо лично. Как бы девочка сознание не потеряла. Еще я знаю о том, что остальные Мясники провели ночь как всегда – по тараканам, смотря фильмы, скачивая книги и ссорясь между собой на форумах. Мой отец в эту минуту сидит на кухне и читает газету, напротив него сидит Курт с четными страницами «Броктон Бей Дейли Мейл», потому что папа успел вытащить нечетные и сейчас изучает статью под названием «Администратор – новый криминальный босс или пророк порядка?», написанную и отредактированную лично Сплетницей, ею же и проплаченную. Марси, жена Курта – готовит завтрак и отмахивается от моей мухи полотенцем.

Выверт сидит в своем кабинете и держит у уха телефонную трубку. Не привычный всем мобильный, а именно телефонную трубку – с проводом, как в старых фильмах. Он разговаривает с кем-то по телефону, я уже довольно давно поняла, что он и некий Котел работают вместе, да он и не скрывал. Просто сказал, что пока не время, а я – не стала настаивать. Потому что Выверт в настоящее время самый мой охраняемый актив. Потому что ни в ком нет столько посторонних объектов, вживленных и дающих мне возможность прямого управления как в нем. Ах, да и его черепная коробка имеет встроенный механизм отстрела-катапультирования, а также систему транспортировки в безопасное место. Когда Сплетница в первый раз это увидела – даже она охренела и сказала, что вот такое она с собой никогда не разрешит сделать. Хотя на мой взгляд она преувеличивает. Необходимость спасения мозга в критической ситуации никто не отрицает? Нет. Ну и что, вот отстрелили вы черепную коробку с мозгами, а дальше что? Будет так валяться под ногами? Какой в этом смысл? Нужна система транспортировки. Да, лучше, чтобы крылья там выросли или антигравитационная штуковина какая, но чего я не умею – того я не умею. А вот паучьи ножки… серьезно, быстро и дешево, раз и черепная коробка с ценными мозгами – шмыг и убежала, в какую-нибудь дырку просочилась, поминай как звали. И ничего страшного, ну да, немного похоже на большого паука, ну и что? Кстати, о Сплетнице… вот и ее маячок, совсем рядом со мной…

Открываю глаза и вижу прямо передо мной лицо Лизы. Она забылась беспокойным сном, вертикальные морщинки собрались на ее переносице, она бормочет что-то и постанывает.

- Ну, ну, - говорю я и кладу руку ей на щеку, поглаживая ее и успокаивая: - ну, ну. Все в порядке, я с тобой.

- Тейлор? – раздается голос: - ты проснулась? С кем ты разговариваешь?

- Что? Это … - в этот момент я-Эми тоже открывает глаза и видит перед собой Викторию. Надо признать, что Виктория с утра выглядит очаровательно, хоть и слегка помятой, на щеке – отпечаток подушки, волосы растрепаны и торчат во все стороны, словно стог светлой соломы.

В момент я осознаю щекотливость ситуации и замираю на месте. Итак, что у нас в активе? Что в сухом остатке? Какие карты в руке? А в руке у меня следующие карты – на широком, разложенном и частично сломанном диване лежу я-Эми – у стенки. Я-Эми закинула ногу на Викторию, к Виктории с другой стороны спиной прижимаюсь я-Тейлор, а со мной в обнимку – спит Лиза-Сплетница. И… из нас всех только на Лизе есть футболка и трусики. Во рту у меня резко пересыхает. Что сейчас будет?!

- Ну вот и все. – раздается голос в голове: - нет, конечно, прошлой ночью все было весьма увлекательно и познавательно, особенно «Даллон-сэндвич», но всему приходит свой конец. Знаешь что? Сейчас Слава размахнется, а ты специально голову ей подставь, глядишь и проломит. А мы к ней в тело переместимся. С твоими возможностями будет у тебя три тела. Правда тогда вся это веселая возня превратиться в онанизм…

- Первый, заткнись! – шиплю я на него, лихорадочно перебирая варианты. Что сказать? Пошутить! Да! Пошутить, тонко и изящно, так, чтобы Виктории стало весело, и она меня простила. И Лиза тоже! Хотя за Лизу я не переживаю, она сама как-то с нами в одной постели оказалась, значит не так уж и сердита была. Была бы зла – разбудила бы меня и скандал закатила, уж кто-кто, а Сплетница может все нервы из тебя вытянуть и на кулак намотать, если есть такое желание. Если бы она захотела – она бы всех тут словами уничтожила, тем более такой повод имеется. И даже я не смогла бы это предотвратить, потому что вовремя сказанное слово – оно и убить может и излечить. Но нет, она просто рядом легла и ко мне прижалась… нетипичное для нее поведение. Случилось что?

- Кто это там с тобой? А… ну конечно… - Виктория потягивается и зевает. Простыня падает с ее плеча. Я снова теряю контроль над покрывшейся лихорадочными красными пятнами Эми. Она словно вбирает в себя красоту своей сестры, смотря на нее во все глаза.

- Чего вы орете с утра… - ворчит Лиза, ворочаясь и прижимаясь ко мне: - дайте поспать. У меня моральная травма.

- Меньше бы шастала по чужим постелям – не было бы у тебя моральной травмы. А то может еще и физической добавить? – прищуривается Виктория, опираясь на локоть и глядя на Сплетницу, которая потягивается и открывает один глаз.

- А ты в состоянии, после такой бурной ночи-то, да еще и с собственной сестрой? – ухмыляется